Тусгаар тогтнолын огноо-/1600-1910/



Образовавшееся в начале XVII в. маньчжурское военнофеодальное государство с' первых дней своего существования угрожало независимости всей Монголии. Отразить эту угрозу можно было лишь при условии прекращения междоусобиц, обессиливавших страну, и объединения сил всех монгольских ханств и княжеств.
Чахарское ханство. Халха и маньчжурские завоеватели Инициатором борьбы против маньчжуров выступил одним из первых правитель Чахарского ханства (Южная Монголия) Дигдая-хан (1604—1634). Будучи непримиримым врагом маньчжурских завоевателей, Лигдан-хан стремился превратить свое ханство в объединенное, сильное государство, способное противостоять агрессорам. Он добивался ликвидации сепаратизма и требовал от подчиненных ему князей беспрекословного повиновения. В целях борьбы против общего врага — маньчжуров —он вступил в союзные отношения с Минской династией Китая,
снабжая ее армию лошадьми и получая денежную субсидию.
Однако политика Лигдан-хана не встретила поддержки большинства южномонгольских князей и князей Халха-Монголии.
Военные неудачи Лигдан-хана, а также его неотступное стремление сосредоточить в своих руках управление ханством еще более усилили центробежные тенденции среди князей Южной Монголии. Некоторые из них перешли в лагерь завоевателей, изменив своей стране и народу, другие откочевали из Чахара в Халху, к халхаскому Цецен-хану Шолою. Отпадение ряда княжеств ослабило Чахарское ханство, но оно еще располагало
значительными силами.
Существование этого независимого ханства представляло серьезное препятствие на пути маньчжурской агрессии против Китая. Маньчжурские правители, желая избежать войны с чахарами, неоднократно предлагали Лигдану мир, убеждая его заключить союз с ними, обещая за это почет и богатство. Однако Лигдан-хан неизменно отклонял эти предложения.

*************1620 оноос Байгал нуурын эргэн тойронд амьдардаг монголчуудын нутагт оросууд иржээ. 1931 онд одоогын Эрхүүгийн Братск хотын суурь тавигджээ. Дэлхийн цэнэглэгч усны нөөцийг агуулдаг Байгал нуурын эргэн тойронд амьдардаг буриадууд уг нь их азтай монголчууд/.


*****1634: Вооруженное столкновение между правителями маньчжурского государства и Лигдан-ханом было неизбежно. Оно произошло в 1634 г. в условиях, не благоприятных для Чахарского ханства. Численно превосходящим силам маньчжурских завоевателей, имевших артиллерию, действовавших при активной поддержке некоторых южномонгольоких князей, Лигданхан смог противопоставить лишь ополчение. Армия чахаров была разбита, Лигдан-хан погиб. 

1635: Сын Лигдан-хана Эчже пытался продолжать борьбу, но в 1635 г. был взят в плен и казнен. Маньчжуры сурово расправились с непокорным ханством; чахарское население было роздано' монгольским князьям, заслужившим благоволение завоевателей.
Разгром Чахарского ханства открыл маньчжурам путь к подчинению новой группы южномонгольских княжеств.
Халхаские ханы и князья, до этого не проявлявшие интереса к событиям на юге, безучастно наблюдавшие покорениеодного южномонгольского княжества за другим, после маньчжурской победы над чахарами оказались перед необходимостью как-то определить свое отношение к могущественному маньчжурскому государству, превратившемуся в их непосредственного соседа. 

****:1634 г. Цецен-хан Шолой, Тушету-хан Гомбо и Дзасакту-хаН Субуди послали к маньчжурскому хану Абахаю (1627—1643) послов с дарами и с предложениями союза и дружбы. Они рассчитывали, что, установив «дружественные» отношения с завоевателями, им удастся обеспечить безопасность своих владений. В действительности, как показали последующие события, «дружба» с завоевателями была началом конца политической самостоятельности монгольских ханов.

1636: состоялся съезд 49 южномонгольских князей, организованный Абахаем, на котором он был провозглашен ханом Монголии. К этому времени у Цецен-хана установились торговые связи с Минской династией Китая. Узнав об этом, Абахай отправил Цецен-хану письмо, содержание которого отражает истинные цели маньчжурской внешней политики. «Миньцы, — пишет
Абахай, — мои ненавистные враги. Прежде чахарский Лигданхан, польстившись на подарки, выдаваемые ежегодно миньцами, не вступал со мной в союз, не допускал меня повоевать миньцев и сверх того еще помогал им, посылая свои войска. Оттого я двинул свою армию и победил чахаров... Ныне вы меняете лошадей с миньцами, а это точно так же есть выра-


****1655: До 1655 г. в Халхе существовало семь княжеств, объединенных в три ханства. Каждое княжество казалось маньчжурам слишком крупным, а потому опасным. Они стремились ослабить ханства и княжества Халхи, ликвидировать самую возможность сколько-нибудь серьезного сопротивления маньчжурскому господству. Так возник курс на раздробление Халхи, на образование возможно большего числа мелких, карликовых феодальных владений, ее связанных между собой, целиком зависящих от милостей маньчжурского дома, лишенных всякой возможности к сопротивлению. В период с 1655 по 1686 г. число княжеств возросло до 14. В дни Долоннорского съезда Халха подверглась дальнейшему дроблению: в ней стало уже 34 княжества '. В конце XVIII в. в Халхе (вместе с округом Коб до) было 105 княжеств, т. е. в 13 раз больше, чем в 1655 г. Соответственно этому уменьшились средние размеры феодальных владений Халхи. 1 По данным китайских источников, в Долонноре было образовано 37 владений. Б8 Стараясь уничтожить связи между монгольскими феодалами, маньчжурские правители лишили халхаских ханов власти над владетельными князьями, находившимися ранее в вассальной от них зависимости. Все правители княжеств в Халхе стали подчиняться непосредственно маньчжурскому императору, а ханы Халхи встали в один ряд с прочими правителями княжеств, пользуясь одинаковыми с ними правами и привилегиями. Титул хана потерял свое былое значение и реальное содержание. Император имел право не только утверждать, но и лишать монгольских феодалов их должностей и званий. Известно много фактов использования маньчжурскими императорами этого права. Первый такой случай имел место в 1701 г., когда по указу Кан-си был лишен звания князя первой степени и отстранен от должности один из членов семьи Тушету-хана Дондоб-Дорджи. В дни Долоннорского съезда Кан-си приложил немало усилий, чтобы внушить феодалам, что они находятся на положении не союзников, а подданных. Вскоре после съезда Кан-си получил возможность на деле показать халхаским феодалам различие между подданными и союзниками. 

******1682- маньчжурский император Кан-си отправил всем ханам, в том числе и Галдану, специальные посольства с богатыми дарами и письмами, призывая их служить интересам маньчжурского дома. http://www.spsl.nsc.ru/FullText/%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%A3%D1%81%D1%82.%209%20%D0%97.671.pdf

*******1683: Кан-си запретил пропускать в Китай посольства от Галдана, превышавшие 200 человек, нанеся тем самым экономический ущерб Ойратскому ханству. Просьба Галдана разрешить его людям ездить в Китай и-
«торги производить» была Кан-си отвергнута.
В Халхе в это время не утихала междоусобная борьба между Дзасакту-ханом Ценгунь и Тушету-ханом из-за наследства Дзасакту-хана Норбо. Император маньчжуров, к которому Дзасакту-хан Ценгунь обратился с жалобой на Тушету-хана,..уклонился от решения дела о наследстве. Он предложил далайламе принять меры к примирению халхаских феодалов. 

*****1682: из Тибета в Халху прибыл представитель далай-ламы, собравший специальный съезд ханов и князей, чтобы положить, конец конфликту. Тушету-хан предпочел не явиться на этот съезд. Маньчжурский император ничего не сделал, чтобы понудить Тушету-хана предпринять шаги к примирению. Взаимоотношения между двумя ханами Халхи становились все более обостренными. Для всех заинтересованных было ясно, что император маньчжуров поддерживает Тушету-хана. Что касается Дзасакту-хана, то он опирался на ойратского Галдан-хана, c которым был связан узами родства и общей неприязнью к Тушету-хану, превратившемуся в орудие маньчжурской политикив Монголии. Идя на поводу у маньчжурских завоевателей, Тушету-хан обострял отношения не только с Дзасакту-ханом и ойратским ханом Галданом, но и с Русским государством.

*****1684: он направил в Иркутск своих послов с требованием: восстановить его право собирать дань с бурятского народа, бывшего когда-то в его подчинении. В то же время Тушету-хан предлагал, чтобы одновременно с ним дань с бурятов взимал и русский царь. Послы Тушету-хана были встречены в Иркутске с .подчеркнутой торжественностью. Они пытались добиться своей цели, намекая на то, что маньчжурский император послал большую, хорошо снаряженную армию против русских, но вместе с тем решительно отрицая какую-либо связь их хана с с маньчжурскими властями в подготовке войны против Рос

******1689.8 cap: г. в Нерчинске начались переговоры между представителями России и Маньчжурской империи об урегулировании спорных вопросов о торговле и границе, завершившиеся подписанием известного Нерчинского договора. Маньчжурские представители упорно добивались оттеснения русских возможно дальше на запад. Их первым предложением было установление границы по р. Тоболу, потом они пошли на уступки, соглашаясь признать границей оз. Байкал. Но в конце концов маньчжуры вынуждены были принять предложение Головина, согласно которому линия границы была установлена по рекам Горбице и Аргуни. Вопрос о границе с Халха-Монголией был оставлен открытым.
Активную дипломатическую деятельность развернул в этот период и Галдан-хан. Он предлагал императору маньчжуров мир при условии выдачи ему Тушету-хана и Ундур-гэгэна и восстановления права посылать в Китай ойратокие караваны. В то же время Галдан-хан продолжал настойчиво домогаться союза с Россией и военной помощи со стороны последней.

*******В начале 1690 г. он отправил специального посла с письмами к
Иркутскому воеводе Кислянскому и к представителю Москвы Головину. Посол сообщил, что в данное время Галдан стоит в верховьях р. Селенги в полной готовности продолжать войну. Галдан-хан просил Головина направить русские войска против халхаских князей. Он напоминал, что халхаские князья были разбиты в результате совместного удара ойратских и русских
войск, подразумевая поражение, нанесенное войскам Тушетухана в начале 1688 г. под Селенгинском и Удинском. Посол хана заявил, что, бежав в Китай, Ундур-гэгэн и Тушету-хан совместно с маньчжурским императором продолжают враждебные действия против России и против Галдана. Галдан предлагал направить русские войска на Керулен для соединения с его армией.

1690.2.25: Головин в своем ответном письмe обещал Галдану поддержку русских войск 

*********1695: халхаский князь Хайду, не желая подчиняться маньчжурской власти, бежал в Россию, но был передан русскими властями в руки маньчжуров. По повелению Кан-си Хайду и его дети были казнены. Из этого урока халхаские ханы и князья должны были сделать вывод, что их былая самостоятельность отошла в прошлое и что отныне всякая попытка самостоятельных внешних сношений будет рассматриваться как государственное преступление. Кан-си ограничил также судебную компетенцию владетельных князей. 

******1696: маньчжурские чиновники провели учет конского поголовья Халхи: на всех лошадей, годных для армии, были наложены маньчжурские клейма, а владельцы этих лошадей были лишены права продавать или убивать их.

*******1696.2.18: Так, в «Наказе нерчинским воеводам», подписанном Петром I в канун Азовского похода против турок 18 февраля 1696 года, целый ряд пунктов касался и ясака, и мехов, называемых «рухлядью», и отношения к коренному населению.
Уже в 8-м пункте было сказано: «Будучи в Нерчинском и в острогах, воеводе успокаивать ясачных и увещевать их безбоязно приезжать в остроги».
В 21-м пункте даются указания, «чтоб ясак собирать ласково и приветливо, а «не жесточью и не правежем»; не брать двух и трёх ясаков в один год». Подробно расписывалось, как поступать с теми, кто отказывался платить ясак и в каких случаях допустимы крайние меры.

*********1697.6.17:Сибирский приказ писал Иркутскому воеводе, что «мунгальские новые выходцы, тайши и зайсаны, с улусными людьми и иные ясачные и неясачные иноземцы живут и кочуют промеж Байкала озера и Даурских и около иных острогов, и к ним велено им держать бережение и привет, и того смотреть, чтоб им от прикащиков и от ратных людей никаких
обид, и налог, и разорения, и грабежу никакого отнюдь не было, и задоров бы с ними, и с китайскими, и с мунгальскими, и с калмыцкими, и с иными никакими людьми отнюдь не чинили, чтобы тем с китайским государством, и с калмыки, и с мунгалы ссоры не учинить, а новоподданных мунгальских тайшей и зайсанов с улусными их людьми, и ясачных и неясачных иноземцев
от нашей государской милости не отогнать и в ясачном сборе недобору не учинить». Указания подобного рода повторялись неоднократно.

****В 1698 г. по указанию Кан-ои в Куку


************1699: маньчжурские власти впервые стали призывать на военную службу халхаских ополченцев для отправки их на ойратскую границу, в район р. Кобдо, где уже была сосредоточена внушительная маньчжурская армия — 60 тыс, человек. Летом следующего года в Халхе собрали из всех княжеств около 10 тыс. воинов и послали их на запад в подкрепление маньчжурским войскам.
Важное военное и политическое значение в предстоящей борьбе против Джунгарского ханства имело подчинение маньчжурам Хамийского княжества правитель которого Абдуллах способствовал поимке и отправке в Пекин сына Галдан-хана Цебден-Бальчжира.
Придавая большое значение Хамийскому плацдарму, маньчжурские власти приняли меры к укреплению своих позиций в монгольских владениях Кукунора, территория которого прилегала к Хами с востока. 


******1699: в Халху прибыла из Пекина группа маньчжурских сановников для дальнейшего укрепления «порядка» в стране. Иркутский воевода решил выслать к ним специальных представителей для переговоров по ряду спорных вопросов. Пекинские чиновники приняли русских послов в своей ставке на р. Орхон близ устья р. Тола. Выслушав их, они отклонили требование русской стороны о привлечении к ответственности виновных в набегах и возвращении скота и другого имущества, похищенного нападавшими у жителей русских и бурятских селений России. Свой отказ они мотивировали тем, что не имеют от маньчжурского императора полномочий на рассмотрение этих вопросов, ибо присланы в Халху «к мунгальским людям, для многих их, мунгальских, расправных дел промеж ними, мунгальскими людьми, по их челобитию».
Не добившись от маньчжурских сановников удовлетворительного решения затронутых вопросов, иркутский воевода предпринял попытку договориться непосредственно с местными князьями.

******В марте 1699 г. он отправил к халхаскому князю Эрденихунтайджи своих послов с наказом требовать от князя прекращения набегов и возврата угнанного скота. За это воевода гарантировал княжеским людям возможность беспрепятственной торговли в России. Эрдени-хунтайджи послы уже не застали в живых и переговоры вели с вдовой князя и с зайсангом Сербе. Вдова и зайсанг Сербе отклонили все претензии русских, сняв с себя ответственность за набеги и грабежи. Они ссылались на смутное время, связанное с ойратским вторжением в Халху, и на появление в стране большого числа никомуне подчинявшихся беглых людей. Однако вдова сообщила, что в августе 1689 г. из Пекина от богдыхана на имя малолетнего
сына Эрдени-хунтайджи был прислан вместе с золотой печатью
(знаком инвеституры) указ, требовавший поддержания мирных отношений с русскими. 

****В мае 1699 г. послы вернулись в Иркутск. На обратном пути они были очевидцами энергичных мер, принимавшихся вдовствующей княгиней и Сербе к пресечению набегов в русские пределы. В своем докладе послы отметили, что монгольское население повсеместно встречало их с лаской.
В мае же иркутский воевода отправил к наследнику Эрдени-хунтайджи посла Ивана Михалева для продолжения переговоров. Через три месяца Михалев вернулся и доложил, что выполнить поручение ему не удалось, так как к малолетнему наследнику Дайчин-хунтайджи его не допустили. Сербе же
отбыл на съезд халхаских князей, созванный маньчжурскими
сановниками.

*******1699: Наведение «порядка» в Халхе было одним из важнейших мероприятий этой подготовки. Съезд халхаских князей, созванный в 1699 г. маньчжурскими правителями, служит свидетельством усиленной деятельности завоевателей в этом направлении.
Важнейшим военно-административным мероприятием маньчжуров в 1699 г. явилось территориальное размежевание феодальных владений Халхи и уточнение хошунных границ. Усиленное дробление Халхи маньчжурами привело к обострению пограничных споров между хошунами, к конфликтам, в которых после овладения Халхой маньчжурская династия не была
заинтересована.

********Весной 1700 г. в Халху на родные кочевья вернулись из-под Великой стены последние халхаские князья во главе с Ундургэгэном и Тушету-ханом. В это же время из Пекина в Халху прибыла новая группа маньчжурских сановников, чтобы продолжить наведение «порядка», в частности, «указать, которому тайше кого ведать и в которых местах кочевать и заказ учинить крепкий, чтобы в сторону царского величества и окраиные города мунгальские люди не ходили» 10 во избежание строгого наказания. В результате деятельности этих сановников была проведена значительная перегруппировка владений халхаских князей, связанная с появлением большого числа новых владетельных князей. Так, очевидцы рассказывали, что феодалы, кочевавшие с подвластным им населением и стадами в верховьях:
р. Онон, по повелению маньчжурских сановников были выведены оттуда и направлены в назначенные каждому районы к западу от этой реки.
Готовясь к войне, Кан-си продолжал уделять большое внимание ламаистской церкви в Халхе, которая в условиях крайней раздробленности страны представляла собой единственную организованную силу. Он систематически подкупал высшее духовенство, щедро награждая его представителей титулами и почетными званиями, отпуская средства на строительство и украшение монастырей, содействуя укреплению положения духовных феодалов и т. п.
Возвращение из Китая в Халху главы ламаистской церкви, прибывшего в сопровождении большой свиты, в которую входили даже два маньчжурских царевича, вызвало массовое паломничество монгольской знати в район Урги, ставшей основной резиденцией Ундур-гэгэна. Источники сообщают, что «которые тайши под его, китайским богдыхановым подданством, все собравшись с женами и с детьми, поехали на поклон, и юрты де их повезли, и всякий скот,—коней, и рогатого скота, и баранов погнали множество. А с тайшей и с улусных-де их людей-со всякого их скота, и с коней, и с рогатых, и С баранов для поклону брано от 9 скотин десятая скотина, и с верблюдов также» и.http://www.spsl.nsc.ru/FullText/%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%A3%D1%81%D1%82.%209%20%D0%97.671.pdf


*********1701.1.05: 5 января 1701 года царь подписывает очередной «Наказ нерчинским воеводам». Россия вступила в войну со Швецией, и нужда в мехах резко выросла. Вот и появляется 10-й пункт в этом документе: «За сбором ясака посылать служилых людей самых добрых, чтоб не делать обид и разорений ясачным людям. Предписано заносить в ясак лиц, достигших 18-летнего возраста, и исключить тех, которые «стары и увечны и на лешие свои промысла не ходят».
Разрешено давать льготу в уплате ясака людям, которых постигло какое-либо несчастье — но всё же предписано собирать ясак «с великим радением», чтоб «пред прежним окладом учинить Великому Государю прибыль, а убыли бы… никакой не учинить».
В 17-м пункте «Наказа» было вновь чётко сказано: «Собирать ясак ласково; жён и детей у ясачных не покупать и не отбирать силой, неволей не крестить, из Сибири в другие города с собой не вывозить, «чтоб сибирская страна пространялась, а не пустела».

********Осенью 1702 года посланники хоринских бурят, совершив традиционные молебны и ритуальные жертвоприношения, двинулись в далёкий путь.
Прибыв в Москву, буряты с трудом устроились в Китай-городе. Ещё больше трудностей пришлось преодолеть, добиваясь приёма у царских сановников. На счастье хоринцев, им повстречался Фёдор Алексеевич Головин.
В 1688 году Головин был отправлен царским правительством в Забайкалье для урегулирования пограничного конфликта с Китайской империей, после которого был заключен Нерчинский договор. По приказу Головина был отстроен новый Удинский острог и значительно укреплены другие остроги в землях хори-бурят. В этой поездке он и познакомился с бурятским народом. Головин помог делегации обустроиться и, самое главное, организовать аудиенцию у Петра I.

*********1703.2-р сарын сүүл: Царь принял делегацию в конце февраля 1703 года. Царь принял делегацию в конце февраля 1703 года. Бадан Туракин и Эреэхэн-удаган преподнесли царю соболью шубу и золотые слитки, угостили Петра тарасуном (молочным вином). После чего главы делегации поведали государю о своих проблемах. 

****1703.3.22: Царь, внимательно выслушав хоринцев, повелел готовить Указ, который был подписан им 22 марта 1703 года. В Указе говорится:
«В нынешнем, 1703 году, февраля в 25 день, били челом нам, Великому Государю, Нерчинские, ясашных брацких людей разных родов, галзутского роду зайсан Бадан Туракин, да харганатского роду зайсан Дасха Бодороев, да бодонгутского роду…, и все родовые ясашные брацкие люди. Жалоба — де их иноземцев Иркутского присуду на селенгинских и удинских служилых и всяких чинов людей; в прошлых годах деды их жили за мунгальскими тайшами и, не похотя за ними жить, и со всеми своими родами вошли в наш Великого Государя ясак… на породные свои земли кочевать, где жили прадеды и деды и отцы их, и после — де их и иные роды их вошли в наш, Великого Государя, ясашный платеж; а породные их земли — кочевные места вниз по Селенге, по Уде и по Курбе рекам, а на тех их кочевных местах удинские казаки целыми заимками поселились по правую сторону и ниже Чикою реки по Хилку, по Темную, по Уде и Итанце подле Байкала моря. И нам, Великому Государю, пожаловать бы их иноземцев за их радетельные многие непрестанные службы и ясашный платеж: велеть им быть под Нерчинском по-прежнему в их породных землях и кочевных и вышесказанных местах по правую сторону Селенги реки; а с Кударинских степей их, селенгинских и удинских служивых и всяких чинов людей, с заимки свести на другую сторону Селенги реки»


//////////////////

***********Делегация 11 крупнейших родов хори-бурят к Петру I в 1703 году. После этой исторической поездки хори официально вошли в состав Российского государства.
 
******На княжеских съездах, начиная -с 1709 г. обсуждались и утверждались при участии представителей пекинского правительства нормы гражданского и уголовного права. Свод этих норм получил название «Халха-Джирум». Центральное место в «Халха-Джируме» отведено законодательному оформлению прав и привилегий класса феодалов, фиксированию повинностей крестьянства. Большое внимание свод уделяет укреплению положения ламаистской церкви и определению прав высшего духовенства.
Первый глава ламаистской церкви в Монголии умер в начале 1724 г. Выдвижение нового богдо-гэгэна вызвало серьезные разногласия среди халхаских феодалов. В конце концов выбор опять пал на дом Тушету-хана — главой церкви в Монголии был провозглашен один из членов семьи этого хана.

*****1714.5.22: Петр I подписал указ о назначении подполковника Бухгольца начальником экспедиции, посылаемой овладеть местами, где добывают золото 17. В ноябре 1714 г. Бухгольц прибыл в Тобольск, где в это время находились два посла Цеван-Рабдана, которых Гагарин пытался убедить в том, что экспедиция ставит своей целью только изыскание руд и строительство укреплений по Иртышу. Летом 1715 г. Бухгольц выступил из Тобольска во главе отряда, в котором было около 3 тыс.человек. 

*****1714.10.01: экспедиция прибыла к оз. Ямышево, где вынуждена была зимовать. Предвидя трудности, Бухгольц в конце декабря отправил доклад царю, предупреждая о возможном сопротивлении ойратското хана. Петр I, бывший в то время в Копенгагене, ответил Бухгольцу письмом, в котором сообщал, что им уже раньше были даны Гагарину необходимые указания по вопросу об обеспечении безопасности экспедиции и что теперь ему посланы дополнительные распоряжения об этом 18 19_

****1715.10.01:экспедиция прибыла к оз. Ямышево, где вынуждена была зимовать. Предвидя трудности, Бухгольц в конце декабря отправил доклад царю, предупреждая о возможном сопротивлении ойратското хана. Петр I, бывший в то время в Копенгагене, ответил Бухгольцу письмом, в котором сообщал, что им уже раньше были даны Гагарину необходимые указания по вопросу об обеспечении безопасности экспедиции и что теперь ему посланы дополнительные распоряжения об этом 18 19_ 


******В начале 1716 г. Бухгольц отправил к Цеван-Рабдану поручика Трубникова с письмом, в котором заверял хана.ойратов, что экспедиция не несет ничего враждебного Ойратскому ханству. Однако эти заверения не успокоили Цеван-Рабдана. 

*****1716.2.09: ойратское войско численностью в 10 тыс. человек под командованием двоюродного брата хана Церен-Дондоба подступило к Ямышеву. Завязались бои. После двухмесячной осады Бухгольц срыл крепостные сооружения в Ямышеве, погрузил имущество и людей на суда и отплыл по Иртышу вниз, в Тобольск. 

******1716.2.17: Сибирский губернатор Гагарин, получив сведения об осаде Ямышева ойратами, 17 февраля направил сотника Василия Чередова к Цеван-Рабдану с поручением разъяснить ему, что экспедиция Бухгольца послана «для проведывания серебряных и золотых, медных и иных руд и для строения городков и чтоб он, контайша, от посланных людей царского величества никакого опасения не имел» 1Э. Чередову было поручено склонить Цеван-Рабдана к принятию русского подданства, обещая ему всяческую — не исключая и военной •— поддержку в борьбе против его недругов. Однако ойратский хан был до такой степени недоволен действиями русских властей, что отказал Чередову в аудиенции. В течение пяти лет русского посла не отпускали в Россию. Вслед за Чередовым Гагарин послал к Цеван-Рабдану боярского сына Маремьянинова с требованием вернуть пленных и захваченное у Бухгольца имущество. Но и посольство Маремьянинова не имело успеха. 

**********1716.12.18: Петр I по пути в Амстердам написал письмо Цеван-Рабдану, убеждая его в мирком назначении экспедиции Бухгольца, которому он, Петр, просит не только не мешать, но, наоборот, оказать содействие. Со своей стороны Петр предлагал хану ойратов помощь и разрешал ему и его подданным кочевать на землях, где будут строиться города, хотя эти земли и принадлежат к «нашему Сибирскому царству». 

***********1717.3.07: к Цеван-Рабдану с письмом царя Петра был отправлен дворянин Вельяминов, который вручил письмо повелителю ойратов в его ставке у горы Музарт (между городами Кульджа и Аксу). В ответном письме Петру Цеван-Рабдан выразил свое недовольство тем, что власти Томска, Кузнецка и Красноярска строят города на его земле и собирают ясак с его подданных. Письмо заканчивалось угрозой начать войну против России. Однако политика Ойратокого хана по отношению к России вскоре изменилась. Захват маньчжурами Хами и Турфана, готовящееся вторжение их армий в Джунгарию, неприязненные взаимоотношения с казахскими феодалами — все это тревожило Цеван-Рабдана и заставило его искать сближения с Русским государством.

***** Указом 1719 г. князья были лишены права выносить и приводить в исполнение смертные приговоры без санкции императора маньчжуров. Кан-си и его преемники осуществили ряд мероприятий, существенно изменивших положение халхаских беспоместных дворян — тайджи, к которым принадлежали младшие сыновья владетельных князей. В доманьчжурские времена тайджи обычно занимали места военачальников и высших чиновников феодального государственного аппарата. Со времени утверждения в Халхе ламаизма перед тайджи открылось широкое поле деятельности в качестве высших чинов церковной иерархии. Маньчжурские правители разделили тайджи на четыре группы по степени знатности и по заслугам перед династией, причем каждой из этих групп были присвоены особые права и привилегии. Им были пожалованы крепостные из крестьян, принад


*****1720:  в Петербург было отправлено посольство. Петр I охотно пошел на мирное урегулирование конфликта, связанного с экспедицией Бухгольца, и уже в начале 1721 г. издал указ о восстановлении мирных отношений и торговли е Ойратским ханством. 

*****1721.9-p cap: г. посол Цеван-Рабдана 'был принят Петром I, а в начале 1722 г. из Петербурга к хану ойратов выехал русский посол капитан Унковский. Правительство России соглашалось удовлетворить просьбу Цеван-Рабдана об оказании ему военной помощи, но при условии, что он признает себя подданным русского царя. Цеван-Рабдан колебался. Желание получить военную помощь от Русского государства боролось у него с опасениями последствий перехода в русское подданство. Подготовка новой маньчжуро-ойратской войны В 1717 г. маньчжурские власти восстановили Хамийскую крепость и стали продвигаться к Турфану. Заняв Турфан, они повели наступление дальше, на запад, пытаясь захватить Карашар, но потерпели поражение и вынуждены были отступить. Однако линия Хами—Турфан осталась в их руках. Было очевидно, что маньчжуры готовят большую войну против ЦеванРабдана. В Халхе продолжалась мобилизация. Одновременно проходила реквизиция лошадей и другого скота. Многие крупные халхаские феодалы, полностью перешедшие на сторону маньчжуров, вносили добровольные пожертвования на нужды мн-

*****В 1721 г. из Пекина для подготовки коммуникаций и баз снабжения была отправлена экспедиция во главе с видными сановинками военного ведомства. В задачу этой экспедиции входила организация почтовых станций через каждые 30 км от г. Кукухото до ойратской границы на р. Кобдо, а также заселение их монгольскими крестьянами, на которых возлагалась обязанность обслуживать проезжающих курьеров и чиновников, предоставлять им лошадей и продовольствие. Экспедиция должна была, кроме того, создать в соответствующих местах сеть военно-земледельческих поселений. Для осуществления этого маньчжурские власти мобилизовали значительное число монгольских крестьянских семей из Внутренней Монголии. Участник экспедиции, один из маньчжурских сановников, Фань Шаокуй, в дневнике путешествия приводит множество фактов, ярко рисующих бедствия и страдания, выпавшие на долю переселенцев в пути, при переходе через Гобийскую пустыню. Некоторые записи в его дневнике свидетельствуют о том, что маньчжурам не раз приходилось принимать особые меры к подавлению недовольства и сопротивления переселенцев!.
Одновременно с этим маньчжуры заканчивали подготовку к непосредственному вторжению в Джунгарию своих армий, которые должны были двинуться туда по трем дорогам. Однако императору Кан-си не удалось осуществить этот тщательно разработанный план завоевания Ойратского ханства— 9 декабря 1722 г. он умер.
Преемником Кан-си стал его сын Юнь-Чжень.
Одной из первых задач, вставших перед молодым императором, было подавление восстания монголов Кукунора, начавшегося еще в 1722 г. при жизни его отца. Причиной этого восстания было недовольство местных князей установленным Канси режимом, который лишал их самостоятельности и подчинял присланным из Пекина чиновникам.
Кукунорекая знать решила использовать недовольство народных масс, беспощадно эксплуатируемых феодалами, чтобы сбросить с себя гнет маньчжурской власти. Это движение возглавил правитель Кукунора, правнук Гуши-хана, Лубсан-Даньдзинь, который заключил тайный союз с ханом ойратов ЦеванРабданом, рассчитывая о его помощью овладеть Тибетом и изгнать оттуда маньчжуров. Лубсан-Даньдзинь созвал съезд
кукунорских князей и предложил план свержения власти маньчжуров. Однако часть князей, присутствовавших на съезде, отказалась поддержать Лубсан-Даньдзиня и призвала сохранить верность маньчжурам. Несмотря на разногласия среди феодалов, восстание началось. На помощь восставшим прибыл от Цеван-Рабдана отряд воинов под командованием Цебденжаба. Маньчжурские чиновники были изгнаны из Кукунора.
Опасаясь, чтобы пламя восстания не перекинулось в Халху и другие монгольские районы, Юнь-Чжень решил действовать быстро и энергично. Он немедленно направил в Кукунор крупные маньчжурские силы и в конце 1723 г. разгромил повстанцев, захватив при этом в плен мать и сына Лубсан-Даньдзиня. Сам Лубсан-Даньдзинь бежал к Цеван-Рабдану. 

***1724: маньчжуры окончательно подавили кукунорский мятеж и полностью восстановили свою власть. Они реорганизовали административную систему Кукунора, образовав 29 самостоятельных мелких феодальных княжеств — хошунов, подчинявшихся непосредственно маньчжурским военным и гражданским чиновникам, назначаемым из Пекина. Потомки Гуши-хана были лишены принадлежавшей им наследственной власти над Кукунором. Маньчжурские резиденты должны были ежегодно собирать подчиненных им князей и строго следить за тем, чтобы никто из них без разрешения не покидал отведенных им для кочевок мест. Маньчжуры опасались всякого скопления монголов. В 1727 г. Юнь-Чжень издал указ, по которому число лам
в каждом из Кукунорских монастырей не должно было превышать 300 человек.
Хотя кукунорекое восстание было подавлено, тем не менее оно имело большое влияние на положение Монголии. Для борьбы против повстанцев маньчжурские правители вынуждены были послать войска, сосредоточенные на халхаско-ойратской границе и предназначавшиеся для вторжения в Джунгарию. После вывода маньчжурских войск из Халхи была проведена новая мобилизация халхаских воинов. Их отправили на западную границу. Во главе всей халхаекой армии стоял крупный феодал Даньдзинь-Дорджи, его помощниками были также халхаские князья.
Отказ правительства маньчжуров от планов немедленного нападения на Джунгарию сказался и на положении Ойратского ханства, повлияв на исход переговоров Цеван-Рабдана с представителем Петра I капитаном Унковским. Переданное послом предложение Петра о переходе Ойратского ханства в русское подданство было отклонено Цеван-Рабданом, вследствие чего остался нерешенным вопрос о военной помощи ханству со стороны Русского государства. Так сложилось неустойчивое равновесие, характерное для
Дальнего Востока и Центральной Азии во второй половине 20-х
и начале 30-х годов XVIII в. Ни одна сторона не была еще достаточно сильной, чтобы навязать свою волю другой. Все сохранили свои позиции, хотя противоречия во взаимоотношениях между ними и не были разрешены.

*****1725: Заинтересованность России в развитии торговли с Китаем и необходимость урегулирования накопившихся спорных вопросов обусловили назначение специального посольства Саввы Владиславича, отбывшего в Китай летом 1725 г. Главной задачей Владиславича, как свидетельствует наказ, данный ему в Петербурге, было восстановление нормальной торговли с Китаем и Монголией. Коммерц-коллегия, в частности, поручила ему добиться у маньчжуров признания за русскими купцами права «как с китайцами, так и с мунгалами и с прочими тамошними народами свободный иметь торг». Ему было поручено также выяснить характер и особенности торговли с монголами: какие товары могут они предложить, в каких нуждаются сами, каковы в Монголии цены, какие меры и деньги там в ходу.

1727: В августе 1727 г, начались длительные и трудные переговоры. Маньчжурские представители, в числе которых находился и Тушету-хан, упорно добивались признания р. Ангары государственной границей между их державой и Россией. Они требовали также выдачи им 6 тыс. перебежчиков, укрывавшихся на русской территории. Все испробованные средства давления на Владиславича вплоть до подкупа потерпели неудачу. Стремясь помешать сближению Русского государства с Ойратским ханством, пекинские правители пошли на уступки и подписали в 1727 г. Буринский договор. Договор установил линию границы, в основном совпадающую с современной границей между СССР и Монгольской Народной Республикой.
Маньчжуры согласились пропускать в Пекин один раз в три года русские караваны, число купцов в которых не должно было, однако, превышать 200 человек. Что касается перебежчиков, то было решено оставить на прежних местах тех из них, которые перешли границу до дня подписания договора, в дальнейшем же всех перебежчиков было решено высылать или предавать смертной казни.
Буринский договор, урегулировавший взаимоотношения между Россией и Маньчжурской династией, в известной мере развязывал последней руки в ее борьбе против Ойратского ханства. Предвидя серьезные трудности в предстоящей борьбе, маньчжуры стали искать союзников. В связи с этим в Пекине вновь вспомнили о волжских торгоутах, военного -союза с которыми безуспешно добивался еще Кан-си. Юиь-Чжень решил повторить попытку отца.
 Николай Б ант ыш-Каме некий. 
На Волгу снарядили новое посольство. Не будучи, однако, уверенными, что правительство России разрешит непосредственные сношения с калмыкским ханством на Волге, маньчжурские власти направили миссии в Петербург, чтобы поздравить Петра II с восшествием на престол, и в Калмыкское ханство.

****1727.8-p cap: начались длительные и трудные переговоры. Маньчжурские представители, в числе которых находился и Тушету-хан, упорно добивались признания р. Ангары государственной границей между их державой и Россией. Они требовали также выдачи им 6 тыс. перебежчиков, укрывавшихся на русской территории. Все испробованные средства давления на Владиславича вплоть до подкупа потерпели неудачу.
Стремясь помешать сближению Русского государства с Ойратским ханством, пекинские правители пошли на уступки и подписали в 1727 г. Буринский договор. Договор установил линию границы, в основном совпадающую с современной границей между СССР и Монгольской Народной Республикой. Маньчжуры согласились пропускать в Пекин один раз в три года русские караваны, число купцов в которых не должно было, однако, превышать 200 человек. Что касается перебежчиков, то было решено оставить на прежних местах тех из них, которые перешли границу до дня подписания договора, в дальнейшем же всех перебежчиков было решено высылать или предавать смертной казни.
Буринский договор, урегулировавший взаимоотношения между Россией и Маньчжурской династией, в известной мере развязывал последней руки в ее борьбе против Ойратского ханства. Предвидя серьезные трудности в предстоящей борьбе, маньчжуры стали искать союзников. В связи с этим в Пекине вновь вспомнили о волжских торгоутах, военного -союза с которыми безуспешно добивался еще Кан-си. Юиь-Чжень решил повторить попытку отца

На Волгу снарядили новое посольство. Не будучи, однако,
уверенными, что правительство России разрешит непосредственные сношения с калмыкским ханством на Волге, маньчжурские
власти направили миссии в Петербург, чтобы поздравить Петра II с восшествием на престол, и в Калмыкское ханство.

***************1729.6.22: г. состоялась церемония возведения на кафедру второго богдо-гэгэна. Очевидцы свидетельствуют, что для участия в торжествах по этому поводу в Ургу прибыло более 25 тыс. лам и свыше 100 тыс. крестьян.
Маньчжурские правители уделили также большое внимание мероприятиям, направленным на непосредственную военную подготовку Халхи.

Маньчжурские завоеватели отнюдь не отказались от мысли подчинить Джунгарию. Напротив, теперь, после того как было покончено с независимостью Халхи, завоевание Джунгарии стало одной из главных задач политики маньчжуров. Политический и хозяйственный развал в Халхе явился, видимо, одной из причин того, что в 1696 г. Кан-ои, разгромив армию Галданхана, отказался от немедленного вторжения в Джунгарию. Известную роль в этом решении сыграло и то, что маньчжурские правители боялись вмешательства Русского государства в монгольские дела.


*****В январе 1731 г. первая из этих миссий прибыла в Москву.
На приеме у царицы Анны Ивановны, занявшей русский престол после смерти Петра II, маньчжурские послы заявили, что их держава готовится захватить Ойратское ханство-, земли которого она согласна разделить с Россией. Царица Анна ответила на это предложение весьма уклончиво, отметив, что- у России своей земли достаточно, да и планы маньчжуров в отношении Ойратского ханства еще не -осуществлены. Послы сообщили также, что их правительство не будет возражать против того, чтобы русские власти принимали о-йратско-е население, которое будет переходить в русские пределы, но ой-ратских князей оно просит передавать в руки маньчжурских властей.
Другая группа маньчжурских послов прибыла летом на Волгу, где вела переговоры с ханом Церен-Дондуком и с другими влиятельными лицами ханства, выясняя возможности военного союза с ними. Послы пытались, в частности, натравить на хана -ойратов сына Цеван-Рабдана Лубсан-Шонона, брата Галдан-Церена, откочевавшего из Джунгарии на Волгу. Они убеждали его принять -маньчжурское подданство, обещая за это трон всеойратско-го хана. Луб-сан-Шонон отклонил предложения маньчжуров.

****1931. В апреле 1731 г. в Кяхту прибыло еще одно маньчжурское
посольство. Поводом для приезда этого посольства было принесение поздравлений царице Анне по случаю ее вступления на Российский престол. Посольство везло дары новой русской императрице на сумму 100 тыс. руб.23. Однако состав посольства указывает на истинное его назначение. В него входила группа людей, которым было поручено продолжить переговоры с правителями волжских торгоут-ов. Заслуживает внимания и то, что это посольство прибыло в Россию тогда, когда .предыдущее еще не успело покинуть русской столицы. Нетерпение пекинских правителей объясняется их военными неудачами на ойратском фронте, нарастанием общего недовольства в Монголии, стремлением маньчжуров во что бы то ни стало добиться поддержки России. Послы были встречены в Петербурге с большой
торжественностью24. Однако на Волгу их не пропустили на том основании, что волжские торгоуты являются подданными Рос


1731: В январе 1731 г. первая из этих миссий прибыла в Москву.
На приеме у царицы Анны Ивановны, занявшей русский престол после смерти Петра II, маньчжурские послы заявили, что их держава готовится захватить Ойратское ханство-, земли которого она согласна разделить с Россией. Царица Анна ответила на это предложение весьма уклончиво, отметив, что- у России своей земли достаточно, да и планы маньчжуров в отношении Ойратского ханства еще не -осуществлены. Послы сообщили также, что их правительство не будет возражать против того, чтобы русские власти принимали о-йратско-е население, которое будет переходить в русские пределы, но ой-ратских князей оно просит передавать в руки маньчжурских властей.Другая группа маньчжурских послов прибыла летом на Волгу, где вела переговоры с ханом Церен-Дондуком и с другими влиятельными лицами ханства, выясняя возможности военного союза с ними. Послы пытались, в частности, натравить на хана -ойратов сына Цеван-Рабдана Лубсан-Шонона, брата Галдан-Церена, откочевавшего из Джунгарии на Волгу. Они убеждали его принять -маньчжурское подданство, обещая за это трон всеойратско-го хана. Луб-сан-Шонон отклонил предложения маньчжуров.

1731: В апреле 1731 г. в Кяхту прибыло еще одно маньчжурское
посольство. Поводом для приезда этого посольства было принесение поздравлений царице Анне по случаю ее вступления на Российский престол. Посольство везло дары новой русской императрице на сумму 100 тыс. руб.23. Однако состав посольства указывает на истинное его назначение. В него входила группа людей, которым было поручено продолжить переговоры с правителями волжских торгоут-ов. Заслуживает внимания и то, что это посольство прибыло в Россию тогда, когда .предыдущее еще не успело покинуть русской столицы. Нетерпение пекинских правителей объясняется их военными неудачами на ойратском фронте, нарастанием общего недовольства в Монголии, стремлением маньчжуров во что бы то ни стало добиться поддержки России. Послы были встречены в Петербурге с большой
торжественностью24. Однако на Волгу их не пропустили на том основании, что волжские торгоуты являются подданными Рос

Началась длительная подготовка к борьбе против Ойратского государства. 

**********1726. Летом в Россию бежало около тысячи монголов и плененных маньчжурами ойратов. Не добившись от русских властей выдачи этих беглецов, правительство маньчжуров в 1727 г. издало укав, запрещающий русским купцам переход через р. Никой, рассчитывая таким путем воздвигнуть непроходимый барьер между Русским государством и Монголией.

****1730: вернулись в Россию 1028 семейств, бежавших в Халху за 39 лет до этого. Затем перешел границу владетельный князь Абагам Йрки-тайджи с семью сыновьями и с 1065 семействами крестьян; потом пришли еще 47 семейств. Перепись перебежчиков показала, что среди них было 2430 человек, годных к военной службе. Все они были хорошо вооружены. Русские
власти, строго соблюдая условия Буринского договора, требовали, чтобы перебежчики возвратились в Халху. «И выслать их не без великого труда, — доносили местные власти, — по­

********1731: маньчжурские послы в Петербурге сами говорили об отсутствии у их императора возражений против приема Россией беженцев из Джунгарии и официально предлагали России часть ойратской территории. Руководствуясь этими указаниями, русские пограничные власти стали принимать ойратских беженцев, поток которых не прекращался вплоть до 1758 г. Когда стало известно, что Амурсана, потерпев поражение, вновь бежал из Джунгарии и находится у Аблай-султана, местные власти решили пригласить его в Оренбург.

******1731.4 cap: в Кяхту прибыло еще одно маньчжурское посольство. Поводом для приезда этого посольства было принесение поздравлений царице Анне по случаю ее вступления на Российский престол. Посольство везло дары новой русской императрице на сумму 100 тыс. руб. Однако состав посольства указывает на истинное его назначение. В него входила группа людей, которым было поручено продолжить переговоры с правителями волжских торгоут-ов. Заслуживает внимания и то, что это посольство прибыло в Россию тогда, когда .предыдущее еще не успело покинуть русской столицы. Нетерпение пекинских правителей объясняется их военными неудачами на ойратском фронте, нарастанием общего недовольства в Монголии, стремлением маньчжуров во что бы то ни стало добиться поддержки России. Послы были встречены в Петербурге с большой торжественностью. Однако на Волгу их не пропустили на том основании, что волжские торгоуты являются подданными России и поэтому не могут самостоятельно принимать специальные дипломатические миссии. Помогать маньчжурам в их войне против Ойратского ханства Россия также отказалась.

****1732.7-p cap: маньчжурское посольство покинуло Петербург. В начале 1732 г. пекинское правительство переслало в Петербург три письма. В одном из них оно просило отпустить в Китай брата Галдан-Церена, Лубсан-Шонона, который якобы бедствует на Волге. В другом содержалась просьба приказать
волжским торгоутам напасть на Галдан-Церена. Третье письмо было посвящено вопросу о перебежчиках. Нетерпение и нервозность пекинских правителей были так велики, что они не могли дождаться возвращения своих послов, которые в это время еще находились в Петербурге и вели там переговоры по тем же вопросам.
Русский представитель Ланг доносил в эти дни из Пекина, что маньчжурские завоеватели, «находясь ныне в неприятном положении (поелику не токмо России опасаются, но и имеют в ней нужду, ожидая себе пособия в провианте и лошадях для тяжкой 'их с зенгорцами войны), никакого особливого затруднения не учинят в принятии от России сильного предложения... ибо доколе зенгорцы в поле их одолевают, то они весьма не похотят с российским двором в несогласии пребывать; и потому время ныне способно учинить реку Амур по-прежнему границею».
Позиция России спасла Ойратское ханство от разгрома, который был бы неминуем в случае, если бы ойратам пришлось бороться на два фронта. Правительство России отказалось поддержать маньчжурских завоевателей потому, что завоевание ими Джунгарии противоречило русским планам.

 1731.2.04: г. Коллегия иностранных делпредписывала иркутскому вице-губернатору поддерживать с правителями Суратского ханства «дружеское соседство... и ласковое обхождение», ибо существование этого ханства весьма полезно Российским интересам.
Крушение надежд на возможность заключения антиойратского военного союза с Россией или хотя бы с волжскими торгоутами вызвало резкое ухудшение русско-маньчжурских отношений. В этот период положение маньчжуров в Монголии было весьма затруднительным. В 1729 г. начались активные операции ойратеких войск вдоль всей их границы с Маньчжурской
империей. Маньчжуры ответили на это строительством ряда новых крепостей вдоль границы, усиленной мобилизацией своей армии и войск местных монгольских князей.
Маньчжурские правители превратили Халху в военный лагерь, где через каждые 40—50 км были расставлены сторожевые посты, имевшие задачей не только борьбу против возможных ойратеких вторжений, но и поддержание «порядка» внутри Халхи. Поборы и повинности, связанные с содержанием войск, с перевозками военного снаряжения, продовольствия и почты, бесконечными разъездами гонцов и чиновников, мобилизация людей и реквизация скота — все это делало положение народных масс Халхи невыносимо тяжелым. Неся тяжкое бремя налогов, введенных завоевателями, араты подвергались жестокой эксплуатации со стороны «своих» феодалов, светских и церковных. Внося оброк, араты, кроме того, оплачивали их расходы, связанные е переездами и перекочевками, различными семейными событиями, обслуживали их стада и т. п. В народных массах зрело недовольство угнетателями, в первую очередь чужеземными. Оно находило выражение в самовольных откочевках, в бегстве за границу, на территорию Русского государства. Случаи перехода русской границы стали довольно частыми, и каждый раз они вызывали сильнейшее беспокойство маньчжурских властей, посылавших письма и посольства с требованием выдачи бежавших. Уже тогда русские пограничные власти доносили, что тысячи монголов хотели бы добровольно переселиться в русские пределы, но опасаются принудительной их выдачи маньчжурским властям. Вопрос о монгольских перебежчиках наряду с вопросом о русско-монгольской границе занимал все большее место в отношениях маньчжурских правителей к Русскому государству. 


*****1753: С просьбами о защите и приеме в русское подданство сталиобращаться к русским властям и многие феодалы Джунгарии. Нойоны и зайсанги жаловались на «злое время» и выясняли возможность перехода под власть России. В дальнейшем движение за добровольное присоединение к России стало усиливаться. 

******1755.9-р сар: уже около 40 ойратских зайсангов ждали решения русского правительства по вопросу об их переходе в русское подданство. Одновременно из отдаленных пунктов Ойратекого ханства к русской границе шли десятки и сотни беженцев, князей и крестьян, ищущих на русской земле спасения от беспощадного меча маньчжурских завоевателей.
Правительство России находилось в затруднительном положении. Располагая в этом районе весьма малыми военными силами, оно оказалось перед угрозой агрессии со стороны маньчжурской империи, стремившейся распространить свою экспансию за пределы Джунгарии, на территории Восточного Туркестана, Казахстана и Средней Азии. В силу этого Россия решила не вмешиваться во внутреннюю борьбу в Ойратском ханстве, «понеже со здешней стороны никакого резону или пользы нет в их междоусобные ссоры вступаться, и одного против другого ! оборонять».
Существование по соседству с Сибирью сильного Ойратского ханства, правители которого постоянно предъявляли претензии на сибирскую территорию, собирая ясак со своих бывших данников, представляло известную опасность для Русского государства. Вместе с тем чрезмерное ослабление этого ханства' и тем более полное завоевание Джунгарии маньчжурской династией противоречило интересам России.
 журских властей предполагалось отклонять, ссылаясь на то, что ойраты не являются подданными маньчжурского императора, что Россия не вмешивается во внутренние дела Ойратекого ханства и что маньчжурам также не следовало бы в них вмешиваться. 

***1756.7.01: в Средний жуз был послан башкирский старшина Абдулла Каскинов, которому официально поручалось выяснить у Аблай-еултана, почему казахские купцы не приезжают в Орск, где их ожидают русские купцы с товарами. Неофициально же Каскинов был уполномочен передать тайно от казахских правителей письмо Амурсане с приглашением прибыть в Оренбург, где его ожидали «покой и безопасность».
Абдулла Каскинов прибыл в улус Аблай-султана в конце августа. Как выяснилось, Амурсана находился у Аблая под бдительным надзором, «дабы он от них не скрылся и сбежать не мог». Каскинов связался с его приближенными, которые«столько были тому рады, что по своему бедственному состоянию от слез удержаться не могли». Амурсана через них сообщил Каскинову, что Аблай-султан держит его и прибывших с ним 230 ойратов как невольников. Амурсана намеревался бежать от Аблая и просил предупредить об этом русских пограничных начальников. На следующее утро от Аблая прибыл отряд казахов, который, взяв с собой Амурсану и других ойратов, вновь отправился против маньчжуров. 

******1756.10.31: Абдулла Каскинов вернулся в Оренбург и представил Неплюеву и Тевкелеву письменный доклад о своей поездке.

******1756:После того как Амурсана бежал в Средний жуз, ойраты, по свидетельству очевидцев, стали собираться с силами и совершать, нападения на отряды и гарнизоны завоевателей. Но разрозненные партизанские действия ойратских воинов не могли освободить Джунгарию от наводнивших ее войск маньчжурского императора. Эти войска, несмотря на урон, который им причиняли ойратские партизаны, продолжали продвигаться в глубь, страны, истребляя население Джунгарии.
В конце осени 1756 г. Амурсана, после пятимесячного пребывания у Аблай-султана, вновь появился в Джунгарии.

*****1756/57 г.  Зиму он провел в горах Тарбагатая, собирая новые силы для борьбы против маньчжурских завоевателей. Он рассчитывал объединиться с антиманьчжурскими силами Халхи, где летом 1756 г. вспыхнуло вооруженное восстание, во главе которого стоял крупный феодал Ценгуньжаб.
Положение в Халхе в это время было весьма напряженным.. Восстание Амур-саны и возобновление военных действий в Джунгарии вызвали новую волну мобилизаций, реквизиций и всяческих поборов. Местные маньчжурские гражданские и военные власти стали отбирать у населения Халхи последних лошадей, коров и т. д. Дело дошло до того, что почтовые станции’
на тракте Кяхта — Урга были оставлены без сменных лошадей, вследствие чего проезжавшие по этому тракту должны были всю дорогу ехать на -одних и тех же лошадях. Нужда, вызванная маньчжурскими поборами, усугублялась -стихийнымбедствием. Вследствие неблагоприятной зимы 1755/56 г., сопровождавшейся сильными морозами и глубокими снегами, начался массовый падеж -скота из-за бескормицы. К тому же встране свирепствовала эпидемия оспы, уносившая много жизней. В этих условиях с новой силой вспыхнуло антиманьчжурок-ое движение, пошедшее было на убыль летом 1755 г.
Усилению брожения в Халхе способствовали также слухи о том, что император маньчжуров насильно задерживает у себя главу церкви, богдо-гэгэна, и не разрешает ему и Тушету-хану вернуться на родину. 

****1756.4-p cap: Несмотря на неоднократные и настойчивые просьбы богдо-гэгэна помиловать его брата Эринцин-Дорджи, тот был в апреле 1756 г. повешен в Пекине. Маньчжурские власти заставили богдо-гэгэна присутствовать при этой казни. Но -и после этого маньчжурский император не хотел отпускать, богдо-гэгэна и Тушету-хана домой. Он приказал им оставаться в Долонноре. Император уступил настояниям главы монгольской ламаистской церкви только тогда, когда тот дал ему понять, что его длительное отсутствие может толкнуть халхаский; народ на крайние меры. В конце концов богдо-гэгэну и Тушетухану было разрешено ехать домой. Летом 1756 г. они прибыли; в Ургу, куда привезли и труп казненного маньчжурами брата,'

******1756.7.26: Сибирский губернатор Мятлев докладывал в Петербурге, что если: маньчжуры подчинят себе ойратов и казахов, то пограничные районы России «подвержены будут воекрайней опасности». Учитывая особенности момента, правительство России разрешило местным властям принимать ойратских беженцев и отводить им места для кочевок. Возможные претензии маньч

***1757.1.17: им удалось захватить Ценгуньжаба и увезти его в Пекин. Наводнив Халху шпионами, маньчжуры начали охоту за всеми недовольными, вступившими или собиравшимися вступить на путь борьбы против их господства. Им удалось открыть местопребывание двух скрывавшихся сыновей Ценгуньжаба, которых они также увезли в Пекин.
 
****1757.6.12: в Пекине Ценгуньжаб и два его сына были преданы казни. Третий, семилетний сын Ценгуньжаба находился у родственников на северо-западе Халхи. Пекинские власти послали туда специальных агентов, поручив им умертвить ребенка на месте. Многие участники восстания Ценгуньжаба е женами и детьми были схвачены, увезены в Пекин и там казнены. Сорок других сторонников Ценгуньжаба были казнены публично в Урге. Тушету-хан, Цецен-хан и ряд других высших чиновников. Халхи были сняты с постов, разжалованы, лишены титулов и званий

*****Интерес представляет работа историков Калифорнийского университета К. Эдгертон-Тарпли и К. Аукаута: основной причиной выхода шаньсийских торговцев на рынок Монголии они называют бедственное положение населения провинции Шаньси, шаньсийцы были вынуждены искать средства к существованию в Монголии.

**********Купеческие фирмы Шаньси, пользуясь характером китайско-монгольской торговли, особенностями хозяйственной деятельности кочевников, обогащались за счет продажи товара в долг по чрезмерно завышенным ценам, что также можно назвать ростовщичеством в широком смысле слова. Выгода, получаемая шаньсийцами при условиях такой торговли, превышала размеры обычной прибыли. Использование стесненного положения монгола неминуемо вело к его хозяйственному упадку. Монгол-скотовод не имел возможности круглый год вести обмен скота и продуктов скотоводства на необходимые ему китайские товары.
Поэтому в течение года он приобретал товар по предлагаемой китайскими торговцами завышенной цене в долг, в счет выращенного в будущем скота.
Так, например, 1 цзинь водки или 1 кирпич чая меняли на одну овцу, 1 пару
монгольских сапог – на корову 230. Таким образом, сезонный характер торговли приносил большую выгоду китайским купцам, загоняя в долговые обязательства монгольские хозяйства. Только по долговым обязательствам фирма «Тяньидэ» 天义德 ежегодно перегоняла в Гуйхуачэн более 30 тысяч овец и 2 тысяч лошадей; прибыль со скота фирмы «Юаньшэндэ» 元盛德 только в Халхе составляла свыше 45 тысяч овец и 3-6 тысяч лошадей ежегодно
/ Лу Минхуй. "История цинской Монголии" (Циндай Мэнгу ши). - Тяньцзинь, 1990. С.237/.

*****На территории Внутреннего Китая купеческие рода Шаньси славились не только богатством, торговые фирмы и банковские конторы шаньсийцев выделялись честностью в ведении дел, вежливостью в отношениях с клиентом, исполнительностью и т.п. О торговцах в Монголии мы имеем абсолютно противоположные характеристики: торговцы тех же фирм Шаньси в Монголии представлены как хитрые обманщики, «поработители» и эксплуататоры монгольского народа.

*****1820: Одно из самых ранних упоминаний об ургинском Маймайчэне относится к 1820 году в описаниях Е.Ф. Тимковского: «Ургинский Маймайчэн гораздо более занимает пространства, нежели Кяхтинский, только в первом все строение деревянное и довольно ветхое.
Улицы широки, но грязны; много лавочек с мелочными товарами»
Тимковский Е.Ф. "Путешествие в Китай через Монголию, в 1820 и 1821 годах". – СПб., 1824. С.110.

//////////////////////////////
1830

******1830.10.10:"...Между тем, как я с др.доктором Бунге рассматривал камни у подошвы утесов, вдруг раздался пронзительный голос с вершины скалы, висящей над нашими головами: «Отправляйтесь вперед прямой дорогой, здесь священное место (маниин гацзар), не приближайтесь <его> к нему». И мы увидели ламу (вставка: в красном платье, в очках, с остроконечной высокой шапкой на главе. Имя его Лодон Цэдэн), который, как мы после узнали, думал, что мы намерены бросить в него камнями, испугавшись, хотел криком от сего устраниться. Из слов его заметил я, что он около 4-х лет уже обитает в здешних скалах, питается только подаяниями от соседственных жителей и занимается чтением молитв о спасении себя и сострадательных к нему людей. Поворотив налево, в овраг, между утесов заметили мы в скале длинную пещеру, жилище отшельника. Испуганный лама едущим за нами дорогою монголам с трепетом указывал лощину, в которой мы находились. Прибыв в наш стан, мы пешком вторично отправились в упомянутую лощину, откуда заметна была пещера. По острым обломкам камней мы взбирались на утес. Отшельника уже здесь не было, а в его логовище нашли мы только пшено в мешочке и чугунную чашу. Лама был в нашей юрте, читал молитвы, делал все движения, свойственные шигемунианскому закону, воздевал руки, вертел одну около другой, перебирал четки, кривлял самым странным образом губы и глаза. Потом, выпив две рюмки крепкого вина, рассказал, что он имеет от роду 49 лет, на 29-м году жизни удалился совершенно от людей (прежде жил в Тибете, а после, около 15 лет, – в Монголии). Один раз в день принимает пищу и, читая беспрестанно молитвы, предается высшим размышлениям. Потом показал нам череп человеческий, употребляемый им вместо обыкновенной чашки ламской. Когда ему было предложено взять с собой немножко сухарей, он, приняв оные, сейчас роздал присутствующим монголам. «Я один раз в день, – прибавил он, – обедаю и не должен ничего у себя для следующего дня оставлять.
Наконец, выпросив еще рюмку вина, выпил, простился с нами, пожелав нам благополучного пути. Отправился в юрту тусалакчия, где ему замечено было лишнее употребление вина и что бурхан от него удалится. «Правда, – сказал отшельник, – вино и табак мои любимые вещи. Вина выпивал я по пяти фляг; и никогда не был пьяным. Мой бог никогда от меня не удалится». Сказал и ушел в свою пещеру..."»./Дневники монголоведа О.М. Ковалевского 1830–1831 гг/

******1830.10.13: "...Венерические болезни, по общему мнению, перешли в Монголию из Китая и потому получили название китайской коросты, китат яра. Излечиваются они вообще посредством демонов, а иногда и мазей. О прививании оспы, сказал он, что оспа получается из Тибета и в порошке дается для нюхания мужчинам – в правую ноздрю, а женщинам – в левую. После сего на больных является сыпь по всему телу, но без вреда. По прибытии нашем на станцию немедленно явился к г. приставу тусалагчи Лосорончжав с тайчжием Намчжилдорчжием с уведомлением, что он по своей обязанности сдал все на руки сунитским чиновникам и, следуя монгольскому обыкновению, поднес хадак на память знакомства, а, прощаясь, потчевал табаком. Сие последнее употребляется в здешней стране не токмо при первом знакомстве и прощании, но и в случае таковом, когда виноватый просит извинения у обиженного..."/Дневники монголоведа О.М. Ковалевского 1830–1831 гг/

*******1830.10.21:"....Малейшее при сем случае сопротивление вменяется в вину упрямому жителю и наносит ему много неприятностей. Близ границы восточных (20-а) сунитов имеет пребывание Домо-геген. Числа сих степных первосвященников не мог определить нам монгол, отвечая только, что их много в Монголии. Духовенство здесь неимоверно распространяется. У монголов первый сын остается в звании отца, второй поступает в монахи, третий причисляется к светскому сословию, а четвертый поступает в сан духовный. Безженные ламы наносят вред нравственности и в роскоши проводят жизнь коштом скудных степных обитателей. Впрочем, по сознанию монголов, потеря невинности не считается пороком девицы. Короткие связи жены даже с посторонним человеком не заслуживают гнева мужа ея, который равным образом волен искать удовольствия в другом обществе. Многоженство в обыкновении у монголов. Каждая жена иметь должна особую свою юрту и особо заниматься домашним хозяйством. Но, как в сем случае, неизбежны ссоры и беспорядки, то монгол бедный только одною женою довольствуется. Бракосочетание бывает на 10-м году жизни. (20-б) До свадьбы жених не знает лично своей невесты. Избранный сват подносит хадак отцу и матери невесты, предлагает жениха, делает от его имени условия. В назначенный день жених должен пригласить родственников и знакомых на пир. В то время сват, закутав невесту, увозит в юрту к жениху и там заплетает ей косу...

Любопытный мой спутник за каждым ответом спрашивал меня: так ли в России, а потом – о качестве земли, произведениях оной и пр. В заключение разговора прибавил он: «Наши вообще хвалят русских, превозносят их богатства (бобры, лисицы, соболи), с удивлением рассказывают, что русская земля (21-а) изобилует лесом, хлебом, травою, водою, скотом и серебром». Потом начал спрашивать о бурятах, России подвластных, а заметив у меня седло, серебром обложенное, бурятской работы, с неизъяснимою радостью объяснялся, что его единоплеменники, сохраняя свою веру, язык, законы, обыкновения, под покровом белого царя вполне наслаждаются счастьем… «А мы живем в стране бесплодной», – cказал он"
/Дневники монголоведа О.М. Ковалевского 1830–1831 гг/

1830.10.22:"Переезд довольно затруднителен по хребтам и лощинам, покрытым песком. Со станции Ундур Ару, потом в лощине, оставив влеве Долоннорскую дорогу, поворотили мы направо, через хребет Цзанчир-нуру, с которого пробирались по песчаным и ковылем заросшим оврагам до последнего хребта Серен. С вершины его открылся вид на степь с песчаными холмами, в коих некогда томились наши купеческие караваны и Миссии. У южной подошвы последнего хребта расположена почтовая станция, в 22 верстах от ночлега, в урочище Кул Худук (21-б), где находится колодец весьма хорошей воды, какой мы уже давно не имели во время нашего странствия по Монголии. Овраги, по которым мы проходили, были изрыты сильным дождем, и остались здесь следы бывшей огромной дождевой реки. Станция Кул Худук находится уже в кочевьях барун-сунитов, и потому явились к нам новые чиновники, назначенные сопровождать Миссию до цахарской межи. Юрты наши были тесны, из войлоков изодранных и не могущих нас защитить пред силою западного ветра".

1830.10.23: "От Кул Худука ехали мы по степи около 3-х верст до первой высоты, отрасли хребта Серена, за которой идет равнина, покатая в югу, с некоторыми возвышениями, до нашей станции Шара Будургуна между двумя песчаны­ми холмами, отстоящей на 24 версты от ночлега. Почва земли песчаная, местами перемешанная с глиною. Переезд сей не труден, но утомителен для духа по своему единообразию. Высокий ковыль или пагубная сули прикрывает отчасти наготу степи. В долинах заметили мы до 8 озер, из коих некоторые довольно обширны (22-а) и известны местным жителям под именами: Арагшан, Цзамеин-нур. К дороге прилегают довольно глубокие рытвины, размытые в песке дождевыми потоками. По сторонам белеются обширные места, покрытые гучжиром. Редко встречаются юрты. На половине переезда по правой руке находятся три ветхих кибитки, жилище одного 10-летнего хубилгана, где и отстраивают капище коштом набожных монголов, приходящих на поклонение новому перерожденцу. Впрочем, переезд сей по пескам, как преддверие к песчаным хребтам, наполняющим все пространство между Шара Будургуною и Дурмой, убивает воображение путешественника, на своих лошадях пробирающегося медленно по страшной монгольской степи, коей название Гоби, равно как Африканской Сахары, наводит ужас и уныние".

****1830.10.27:"...27-го. Со станции Дурмы поднялись мы прямо на песчаную высоту, Дурмейн Элесу называемую, с которой, спустившись на лощину, опять поднялись на песчаный хребет Аца.
Весь сей переезд, равно как и предыдущий, состоит в песчаных буграх, рассекаемых оврагами. Но сегодня подъемы и спуски не были столь затруднительны, как перед Дурмою, и в долинах грунт глинистый, который от дождей, шедших летом ныне, застыл; нанесенный ветром песок на нем не очень глубок. Близ дороги встречалось немало солончаков. Проехав 22 1/4 версты, остановились мы в урочище Цахилдак. Это вторая и последняя станция в кочевьях Барун-сунитских. Провожатые монголы сказывали нам, что отселе на 7 дней езды в урочище Ордос по сие время хранятся юрты Чингис-хана 37 со всеми домашними его вещами. Ежегодно тайчжи, избранные из каждого монгольского рода, отправляются туда, совершают молебствия и в жертву приносят кобылицу духу великого своего основателя могущества Монголии, окропив оную аршаном, разделяют на части и увозят оные в свои кочевья. Ближайшие монголы стараются сохранить в целости жилище обожаемого Чингиса. Урочище сие получило название от слова «ордо», означающего дворец. Ордосцы считают Чингиса своим и свое название производят от слова «ордо».

***1830.10.28:" поутру шел небольшой снег. От Цахилдака около 2 1/2 версты пробирались мы через песчаный еще хребет Холойн Элэсу, коего три подъема были больно затруднительны для наших повозок по причине крутизны.
За хребтом открылась равнина Того, где почва глинистая и твердая.
Вправе видно каменное капище Тогойтуйн-сумэ, построенное в древности тусалакчием богдо-ноином (вставка: сын коего был первым хубилганом здесь), родственником (турул) Чингисовым. И посвящена имени богдо-хану, в честь которого ежегодно в 10-м месяце бывает здесь байрун хурал, радостное собрание лам для совершения молебствия....
Недалеко от станции встретил нас цзанчин Энкэчжиргал цахарского ведомства. По его словам, мы теперь находимся в хошуне Кубошара, состоящем из 18 1/2 эскадронов. Начальник сего хошуна ухэрид – по имени Михайирет. Хошун сей есть желтое знамя с каймою (вставка: и в крайней только необходимости посылается против неприятеля как самое храбрейшее. В следующем хошуне, Гулишара, считается 18 эскадронов.)
Цахары, как вообще заметить можно, оборотливы, расторопны, вежливы, а как потомки цахаров, помогавших маньчжурам при завладении Китаем в 1644 г., пользуются большою доверенностью у нынешних своих повелителей. (Вставка: Но при всем том они, как избалованные союзники, в обращении даже с маньчжурскими чиновниками упрямы и дерзки, преимуществами своими гордятся перед прочими монголами, а как первые изменники в презрении у халхасов и сунитов, цахары переселены в Цзун-сунитские кочевья, притеснены ненаказанно от местных коренных жителей, которые для избежания неприятности вынуждены были откочевать далее от прежних своих мест.) Часть их земель назначена под пастбища стад бокдохановых, как изобильная травою и водою...
Ежегодно бывает там осмотр войскам цахарским, трехдневный, в Халгане, в присутствии гусай-амбаня, но ученье летом ежегодно производится при начальнике хошуна. У каждого рядового должен быть лук со стрелами и винтовка, особенно уважаются старинные русские ружья. В первый день смотра пешие стреляют за 100 луков до цели, где развешены бывают бумажки с дырочками. Все искусство хорошего воина состоит в том, чтобы с лошади, на 100 луков расстоянии, три раза стрелою поразить цель. Таким образом, цахары воспитываются как воины, союзники могущественных маньчжуров, обладателей древностью прославленного Китая. Каждый цахар с пятилетнего возраста, поступив в список военный, получает и жалованье, присвоенное рядовому. Цахары хвастают своим правлением, насмехаются над сунитами, где чиновники по своему произволу могут притеснять родови­чей ненаказанно. Для удовлетворения земских повинностей хошунные на­чаль­ники делают распоряжения как чадолюбивые отцы. Бедные монголы освобождаются от общественных тяжестей, но остальные, по числу своего скотоводства, стараются исполнить требование начальства. Эскадронные началь­ники ежегодно ездят в Пекин за жалованьем, для себя и своих подчиненных..."

*****1830.10.29:"...Упомянутые пастухи разделяются по хошунам: один из них Дари Ганга, так названный от урочищ, где пасутся стада, находится в Цзун-сунитских кочевьях, где смотрению каждого да вверено 1200 баранов, от 450–500 лошадей и до 300 верблюдов. Над пасту­хами баранов находятся 50 да, над лошадиными пастухами 30 да, а над верблюдами.
....На сей же долине, изобилующей травою, пасутся многочисленные стада овец казенных, кочуют бокдоханские пастухи. В Халхе и у сунов мы нигде не видели такого числа юрт (до 20 и более) на одном месте, как у цахаров, и такого достатка, опрятности в кочевом хозяйстве. Ящики, хорошо отделанные, с имуществом вокруг стенок юрты, дорогие жертвенные приборы перед бурханами, много маржана и серебра в женских косичках, на голове отличают цахара от жителя Монголии. Видный, важный и красивый цахар отвечает на вопросы скоро и резко: по соседству с маньчжурами пере­нял произношение особое некоторых слогов в языке, а как союзник их гордится своими преимуществами и силою и уважением пред прочими монгола­ми. По духу – совершенный уже маньчжур...
Равным образом и в городе Улясутае пасутся казенные табуны лошадей и верблюдов, которые свидетельствуют через каждые три года..." https://textarchive.ru/c-1660628-p2.html

******1830.11.01:"Дорога наша со станции более 10 верст идет между горами, потом мы перешли через древний земляной вал, с В к З тянущийся. Провожатые монголы не могли нам ничего сказать о времени и цели насыпи, доныне еще довольно высокой. За валом открылась обширная равнина, изобилующая травою, водою (в озерах и колодцах) и потому весьма выгодная для скотоводства. Часто попадались нам навстречу сотнями верблюды, навьюченные чаем, для кяхтинской торговли назначенным. Один монгол возвращался из Халгана, куда доставил он 2000 лошадей из Кяхты. И там мы на Гунчжуской дороге видим уже движения народа, оборот торговли. По сторонам дороги белеются юрты, пасутся стада рогатого скота и верблюдов. Многие монголы приветствуют нас русским «здравствуй», а некоторые даже при встрече снимают шапки из подражания русским, виденным ими на нашей границе. Цахары обучаются маньчжурским и китайским языкам. Женщины их из подражания китаянкам перенимают головной убор и прическу (34-а). В юртах их приметны опрятность, чистота и достаток. Для овец делаются ограды земляные и пр. Словом, следы некоторого образования и переимчиво­сти здешних жителей совершенно противоположны закоснелости халхас­цев, которые, впрочем, умеют еще сохранять в целости простоту своих нравов, чего вовсе нет у цахаров, ближайших соседей Китая, под игом маньчжурским. От вала продолжали мы путь до поперечной высоты, с коей опять спустились покатым косогором до озера Дуту-нор. Далее дорога лежит увалами, местами очень ровная и гладкая, ничем не уступающая европейскому шоссе. Наконец прибыли мы в долину Тулга, в 331/2 версты от ночлега, недалеко от горы с высоким обо. Здесь, от хошуна Гули Шара, в котором находимся, не выставлено юрт для Миссии и не было провожатых чиновников. Битхэши нанял по 2 лана за каждую юрту на ночь – для Миссии 4 юрты. Для себя также 4 юрты, за что и заплатил 32 лана да за аргал 4 лана 8 чинов. Покупал аргал на счет виновного, а в Калгане к гусай-амбаню отправил о том донесение. По сей причине мы, против желания, должны были на сей станции прове­сти и следующий день. Ни одно племя монгольское доселе не обнаружило перед нами такого корыстолюбия, как (34-б) цахары. Многие из них, нарочно дожидаясь нас на дороге или приходя в наши юрты, подносили кусок сыра или сушеных сливок с условием, чтобы за это дать им сафьян, нож, бритву и пр. Все, что ни увидели они у нас, чрезвычайно им нравилось. «Такой вещи нет в нашей стране, дайте мне» – это обыкновенное и самое употребительнейшее выражение цахара, разговаривающего с русскими. Само собою разумеется, что мы, по свойственному европейскому образу мыслей, такое нахальство и неотвязчивость считали последствием корыстолюбия и бесстыдства, но цахар этих слов не понимает и, явно обнаруживая свое желание, полагает в том откровенность и простодушие..."

/////////////////////////////////////////////
1831

*****1831.7.13: числа мы оставили Калган, последнюю уже китайскую заставу. Ныне отправились мы к граничной черте чрез среднее восточное ущелье горное, где дорога неприметно поднимается между отлогими горами и не столь затруднительна для телег и вьючного скота, как преж­няя. Посредине журчит ручей, по песчаной, камнями усеянной почве, которая (144) в дождливое время горными потоками совершенно покрывается и делается непроходимою. Ущелье сие есть еще продолжение деятельности китайского земледельца. Местами построены домики, заведены огороды и пашни по покатостям гор; на них зеленеет еще пшеница (которую на Пекинской равнине давно уже собрали), гао-лянь, овес, картофель, европейцами завезенная и потому называемая «Сияньбайшу», и пр. В 20 ли от Калгана, в деревне Толай-сумэ, сделали мы привал, а потом продолжали путь до последнего китайского почтового дома, где наш провожатый бошко угощал чаем. Отсель являются уже и монгольские кумирни. Часто встречались по дороге стада овец, гонимых в Китай из Монголии. На граничном рубеже земляной вал, покрытый кучами камней, а у самой нашей дороги складен огромный обо с привешенными многочисленными хадаками. Когда я восходил на обо посмотреть в последний раз на холмистую долину Китая и в память снять один хадак, тогда монгольский проводник, поклонившись с южной стороны каменному жертвеннику, на коем стоит каменное же корытце, наполненное пеплом от сожженных курительных свеч 67, сильно уговаривал меня оставить сие богам посвященное место. Из-под тени развевающихся хадаков, на возвышенном обоне, любовался я видом Китая и Монголии, в совершенной с собою противоположности находящихся. Там – вершины гор (145) касаются облаков, здесь – необозримая равнина у ног путешественника расстилается, там – многолюдство и теснота подавляют силу воображения, здесь – пустота неимоверная не имеет пределов, там – движение промышленности и торговли поражает понятие, здесь – только местами мелькают стада овец, табуны лошадей, там – рад бы скрыться от толпы народа, здесь –– напрасно ищешь человека, с которым можно бы поговорить. После смрадного и пыльного Пекина воздух чистый монгольский чрезвычайно приятен. В полночь мы прибыли в Цаган-балгасу (60 верст от Калгана) и обрадовали долго ожидавших нас казаков. Кроме прежнего нашего пути, известного между монголами под именем «сунджугтуй дзам», и нынешнего «дзасмэл дзам», есть еще третий, далее к востоку, чрезвычайно каменистый и потому – чолотой дзам называемый

****1831.7.16: в 4 часа пополудни оставили мы зимнее стойбище и, проехав с правой стороны городка, достигли дороги калганской, по которой нам следовало возвращаться. Далее пересекает оную другая из Хуху-хото в Долоннор, по которой набожные монголы путешествуют на Утай-гору 71, за Великой стеной находящуюся, где множество кумирен и прежнее местопребывание Маньчжушрия. Первая половина дороги нашей весьма ровная и гладкая. Далее начинаются отлогие косогоры, с первого из них, влеве, виднеется Ангули-нор, где сливаются речки небольшие, коих мы уже до самой Урги не увидим. Трава очень хорошая, ирису здесь очень много. Лошади его не едят. Для верблюдов же он(148) годен. (Вставка: также ковыль степной и золотарник.)

Встретили мы сегодня два огромных обоза; на одноколках везут овчины и толстые доски для гробов, шкафов и пр. из Кяхты. На станцию Тулга в 30 верстах от Цаган-балгасу прибыли мы уже в 11 часов ночи. Здесь подножный корм гораздо хуже по причине засухи, и, по словам монголов, то же [мы] найдем в южных кочевьях сунитов и у халхасцев.

************1831.7:22: Дневка. Около полдня дождь перестал. Мимо нашего стойбища промчалось стадо (около 500) дзэрэнов, диких коз, коими изобилует здешняя страна и доставляет некоторое занятие празднолюбивым монголам. Из винтовок и луков убивая сих зверей, [они] отчасти возят [их] и в Пекин для продажи. Ежедневно встречаемся мы с большими обозами китайцев, которые, выменяв на чай в Кяхте дерево, до­ставляют [его] в безлесное свое отечество. Для сего употребляются двуколки, ведомые быками.

*****1831.7.23: Небо было еще пасмурное, но обещало нам вёдро, и мы в исходе 7-го часа пустились вперед дорогою по равнине, после дождей украшающейся молодою травою. В урочище Аманэй Усу стояло юрт немало, и местами довольно было скота.

******1831.7.27: Понедельник. От Борольджи продолжали мы путь по ровной дресвяной дороге около 15 верст. По сторонам не видели ни одной юрты, ни одного живого человека. (Вставка: Степь покрыта вся растениями, вчера нами виденными. Влеве – два озера Шарбук и Дзангут, недалеко от дороги.) По причине засухи и бесплодию здешней степи все жители отсель откочевали далее со своими стадами. Впрочем, дорога наша несколько поднимается еще до самой поперечной высоты Дабату, Нарату или Дэнджийн Ширэ, с коей – идет по крутому глинистому скату в глубокую долину, наполненную кочками, на которых золотарник, будургуна, тамариск, а изредка и ковыль находится. Долина сия оканчивается ручейком Дзамэйн-булак, чрез который мы опять несколько поднялись на высоту глинистую, где в урочище Шилийн Худук в 23 верстах от ночлега были приготовлены для нас 5 юрт дзун-сунитами, равно как и на предыдущей станции. Травы, кроме вышеупомянутых названий, здесь другой нет. Вода в колодце вонюча. К В, недалеко от нашего стана, есть озера (вставка: Цаган Худугэйн-нор и Куку-нор) с солоноватою водою. С вершины нашей высоты упомянутый берег Дабату представляется в виде стены, окружающей город, а кучи глины (вставка: [горы] Дурбульджин Дзуйха), с каменьями перемешанной, кажутся то домами, то беседками, то башнями, порознь стоящими. На них благоговейная рука соорудила обоны в честь якобы покровителей места. По сказаниям здешних жителей, по сию сторону упомянутого обруба было некогда озеро, но, когда оно иссякло, неизвестно. Приметно, что Дзамэйн-булак во время дождей бывает довольно глубок, ныне же едва-едва струится по песчаному ложу.

Любопытство монголов привлекает многих в наш стан. Одни только желают посмотреть русских, так редко проезжающих сии степи, другие – выкурить трубку табаку, отведать сухарей, обозреть повозки, которые у них считаются более лодками (онгоца), нежели повозками, ибо на 4-х колесах и крытые, третьи – поторговать лошадей, иные – получить лекарство для облегчения болезней, наконец бывают и такие, коих влечет любопытство побеседовать о столь дальней стране, заслуживающей удивления. В числе таких посетителей видели мы двух старцев, один – тайджи IV степени, 68 лет, другой –74 лет. Оба с окладистыми белыми бородами, что весьма редко случается в Монголии, где принято обыкновение в молодости выдергивать волосы. Последний из них, полюбовавшись русскими вещами, подносил о. Архиепископу ремень с тем, чтобы от него получить хорошие очки. Это, впрочем, случалось уже неоднократно. Подарки подносятся здесь всегда с целью получить что-либо хорошее. Знакомство с иностранцем считается почти продажным. Впрочем, сказать надобно, что надменность в общении с иностранцами, начиная от столицы Китая до самой Кяхты, постепенно уменьшается. Халхасцы более всего к русским питают уважение, ибо они более прочих своих единоплеменников имеют случай получать верные сведения о России и дружиться с русскими на границе обеих империй. Сверх сего, нельзя замолчать, что монголы во время проезда наших миссий усердно служат, скоро исполняют приказания начальства и готовы, в случае надобности, подать руку помощи. В Китае собственном сего не находим: любостяжание там подстрекает чиновников к деланию затруднений иностранцу, а надменность не знает границ. Довольно уже снисхождения с их стороны, если иностранца китаец не назовет диким, а только диковатым (шэн), не созревшим в образовании ума и сердца. Китайцы хвалят в глаза, пока приобретают хорошие вещи, а после кончатся знакомство и дружба, как продажные предметы...

*****1931.7.28: Вторник. День ясный, жар сильный. По ровной хрящеватой равнине продолжали мы путь. Одно только встретилось бедное кочевье в урочище Харангуй, близ коего стоял китайский обоз с овчинами. Вправе виднелась гора Ушийн Чоло. Наконец и с сей равнины спустились мы в глубокую долину (вставка: отделенную висячим обрубом, подобным вчерашнему), которая имеет почву отчасти глинистую, отчасти же песчаную и которая также, показалось, будто бы некогда была дном обширного (165) озера, коего влеве и берег песчаный доныне существует, вправе же, за песчаными буграми, виднеются озера. В числе сих послед­них находится одно, более двух верст имеющее в окружности, Эрэйн Дабусуту-нор, соленое озеро, доставляющее много соли окрестным жителям, немаловажный предмет здешней торговли с Канганом и Долоннором, особенно после проливных дождей. Миновав сие озеро, поднявшись несколько на высоту, поворотили направо от дороги, в урочище Холой, около 25 верст отстоящее от ночлега, где провожающие дзун-сунитские тайджи немедленно принесли для нас юрты, взятые у здешних жителей, по барану за каждую на одну ночь. Монголы здешние хвалят чрезвычайно нынешнее время, [то,] что после дождей поднялась и трава. Но мы кроме степного лука (кумэл) 85 (вставка: Лук сей крупнее тана, употребляется и монголами в пищу.) почти ничего не находили, и то весьма мало. Кроме коз в малом числе никакого скотоводства здесь не встречаем. Во время засухи […] здесь юдоль бедно­сти и пустоты. Оставшиеся еще жители живут только чаем, а мяса редко отведывают. Истощенные и оборванные монголы с семействами своими проводят плачевную жизнь, не надеясь никогда ничего лучшего видеть. Толпы их беспрестанно окружают нас, чтобы получить несколько сухарей или кусок баранины. Достойно замечания, что в сунитских кочевьях ламы берут жен и живут домами, но только без должностей. Сделали это с некоторого времени по своей воле, несмотря на строго­сти Шигемуниева учения (166) и Монгольского уложения 86, преследующего подобные поступки духовенства.

*******1831.7.29:Чем далее мы подвигались, тем подъемы были выше; с вершин оных проеханное место со всеми своими возвышениями казалось равниной обширною, оканчивающеюся обрубами высокими, вчера и третьего дня нами замеченными. По вершинам холмов тянутся каменные полосы, острые, трудные для повозок и скота. На сем переезде природа весьма еще скудна; после дождей поднялся несколько лук только. Не видно ни юрт, ни [признаков] скотоводства. Жители, впрочем, не унывают: напротив, радуются, называя год сей изобильным. Наконец, переехав высоту Такильгат, с 2-мя обонами, мы спустились в падь, из коей, опять перешед одну высоту Босогонь, спустились к озеру Кутул, в 30 верстах от ночлега; близ него приготовлены были (168) чистые юрты и аргал сухой: вот и все наше желание исполнено! Посетители, в числе коих большая часть ховараков, были изрядно одеты и тем отличаются от встречаемых нами прежде монголов. По-видимому, дзун-суниты богаче своих единоплеменников, барун-сунитов. Станция наша к СЗ озера Кутул находится, на покатости одной горы. После единообразных равнин нынешнее местоположение казалось нам очень живописным. Вокруг видны покатые горы, усеянные выветрившимся гранитом, за ними – небольшие овраги, ковылем поросшие; далее еще холмики с юртами, окруженными скотоводством, или озерки с изрядною водою. Близ Кутула есть и колодец хорошей воды.

*****1831.8.11: Вторник. Вчера вечером начал дуть холодный ЮВ-ветер и продолжался во всю ночь и сегодня. Ночью и утром довольно прохладно. Двинулись с места в 7 часов, прибыли мы в полдень в урочище Хододу, проехав около 23 верст. Переезд сей состоит или из каменных высоких гранитных гор, или междугорных долин, покрытых каменьями или хрящом. Проехав сперва каменный хребет Могойн-даба, спустились (188) мы в обширную глубокую долину с торчащими буграми, травы здесь изрядны, кочевья чаще встречались с немалым числом скота. Приятно было смотреть на большие семейства, по 4 и 5 юрт хороших занимающих; платье коих и стенное убранство жилищ ясно доказывали достаток хозяев и удобство места для скотоводства; еще приятнее видеть монголов и монголок, доживающих до 90 лет, при крепости сил телесных, окружаемых детьми и внуками. Чернобровые нежные прелестницы, заменяя престарелую бабку, охотно занимаются хозяйством; трудолюбие их и уважение к старшим заслуживают внимания путешественника, который с неизъяснимым удовольствием в скучной и почти бесплодной степи находит патриархальных времен простоту. Дети здешней дикой природы незастенчивые; без робости приближаются к ино­стран­цу и радушно принимают его под войлочную кровлю своего жили­ща. Угощали нас сушеными сливками, верблюжьим молоком и айраком из кобыльего молока. Мужчины здесь в крайности празднолюбивы, напротив женский пол смотрит за скотом, приготовляет пищу, валяет войлоки, шьет платье и сапоги, делает седла и пр.; мужчина же выедет в степь взглянуть на скотоводство, посетить соседей. Трубка табаку, чашка чаю и кусок мяса – угощение. В другое время торговля или занятия по службе, легкие впрочем, не (189) много труда им стоят. Никакой нет промышленности и никаких к тому побуждений. Если нужен китайцу хороший войлок, то он сам приезжает в степь к монголам и, сваляв его, возвращается за Великую стену. У наших бурят гораздо более известны кузнечное, столярное и прочие искусства, чем в Монголии. Они умеют уже построить хороший деревянный дом, сделать выгодный экипаж, ковать железо, делать ножи, огнива, украшать серебром и маржаном свои седла: некоторые охотно даже занимаются земледелием. В Монголии нелегко встретить можно что-либо тому подобное.

********1831.8.12: Среда. Утром холодно, потом жар усилился. И сегод­ня, подавшись вперед на 231/2 версты, остановились мы в урочище Хабхату. Вначале ехали по вчерашней лощине, хрящеватой, крупными камнями усеянной, а потом через холмы пробирались на высокий хребет, тянущийся с В на З, Нарату называемый. Спускаясь с него на обширную долину, кварцем мелким обсыпанную и местами изрядной травой изобилующую, Оросха называемую, на дороге нашли мы опять в кожаном мешке выброшенного мертвого ребенка. Монголы уверяли меня, что, по обыкновению, мертвых детей бросают на дороге, «тургэн боцахуйн тула»102, т.е. чтобы он ребенок скорее возвратился, в новом теле опять явился. (191) Людей же в зрелом возрасте и старцев оставляют на местах, редко посещаемых людьми. 

*****1831.8.13:"...В наш стан заходил один ордоский гэцул, который в 95 дней прибыл в Курень для поклонения гэгэну, поднес ему два конца дабы, а теперь возвращается на родину, неся на себе свою постель, платье, пищеварную чашу и пр., просил у нас чего-либо съестного. По словам его, монголы ордоские занимаются земледелием; сеют просо, пшеницу; в каменном Чингис-хана дворце ныне живет тайджи Тайбо и что в положенное время [монголы] приносят жертвы в честь сего известного в истории завоевателя. Ордоскую землю наш пилигрим называл Богдо Чингис эдзэнэй гадзар..."

*****1831.8.14: Суббота. Дневка. У подошвы хребта, покрытого многими обонами, из плитняка сложенными, ныне поселилось около 15 юрт монгольских, богатых скотоводством. Хорошая трава, явившаяся после обильных дождей, привлекла жителей в здешние долины. В числе сих жителей находится один серебряных дел мастер, ученик покойного художника, которого г. Тимковский в 1821 году здесь видел. Живет он довольно бедно, ибо монгол скорее купит для себя хорошее седло, огниво, нож или табакерку в Китае, чем прибегнет к своему земляку, по скудости работы не могшему сделать много успеха в своем искусстве. 

1831.8.23:Потом ездил я в Маймачен; искал монгольских книг и ни одной не нашел. Здесь <только> вещи, нужные монголам, продают только китайцы. Городок наполнен развращенными монголками. Китаец, виновник разврата, среди мирных и простых степей Монголии! Где же мудрые наставления древних философов? – В книгах они, а не в сердце!

(208) Вечером члены здешнего ямуня чрез тусалакчиев требовали, дабы г. пристав завтра до полудня ожидал бумаги, отсель отправляемые к г. приставу губернскому, и что, по прежним примерам (хочин джурумар) 108, они желают вручить оную нашему приставу. Г. Ладыжен­ский чрез меня присланным тусалакчиям объяснил, что по дальнему расстоянию следующей станции, отстоящей от нынешней, Миссия должна завтра рано выехать из Урги, что он сам сегодня же отправляется вместе со всеми, а для принятия в ямуне бумаги оставит здесь одного своего чиновника. Сверх сего изъявил свое неудовольствие от странного приема мейрен-дзанчином, не соответствующего дружественным сношениям двух великих империй и прежним даже примерам. По сей причине не намерен видеться с помощником бэйсэя. Приведены были доказательства из прежних примеров, из коих видно было, каким образом ургинские правители принимали прежде Миссию с провожавшими оную чиновниками. Тусалакчии, чрезвычайно испугавшись, начали объяснять свое старинное знакомство с русскими, взаимную доверенность и расположение дружественное, потом убедительнейше просили г. пристава переменить свое намерение и дожидаться завтра бумаги до полудня.

*****1831.8.26: "Долина, где расположены были наши юрты, со всех сторон окружена горами, Бага Хоримту и Екэ Хоримту, иначе – Угумэр и Ноин-ула, покрытыми лесом; она принадлежит к числу живописных мест и изобильных травой. Вода в достаточном количестве. Травы прекрасней­шие. Здесь кочует провожающий нас Тар-тусалакчи. Первые две станции от Урги находятся в хошуне Минь дзасака, а Хунцал и Хоримту – в хошуне Эрэнь Доргия (1 эскадрон); но юрты и провожатые присланы от разных хошунов, даже из аймака Цэцэн-ханова: Дзандзюн-бэйлэ, Бади-дза­сака, Мэргэн-дзасака, Шабинского и других. (Восточная сторона Ноин-улы есть заповедная и служит в осеннее время местом облавы, которая не токмо считается забавою, но и воинским упражнением для монголов.) У западной подошвы оной, между Ноин-ула и Бага Хоримту, проистекает Баин-гол; крутыми излучинами стремительно течет в Бора-гол. Недалеко от сей горы монголы занимаются земледелием. (Вставка: На сей равнине приметны рвы, посредством коих наводнялись пашни.) По просьбе тусалакчия я с г. приставом ездил в его юрту, недалеко от нашего стана расположенную. Он здесь с семейством кочу­ет потому только, что должность, на него возложенная, требует сего. Собственное же его кочевье в 600 ли отселе, при Дархан-уле. Там жив<е>[у]т его 74-летний отец, мать, братья и два сына. Тусалакчи Тар, любимый ургинским амбанем, заведывает почтовыми станциями от Урги до Кяхты; за что получает ежегодно 50 лан серебра и 30 баранов. На каждой станции содержится по 36 лошадей и 12 верблюдов..."

*****1831.8.31: Понедельник. Вчера после обеда отправились наши одноколки и верблюды на следующую станцию на берегу реки Иро. Река сия с В на З по каменистому дну течет стремительно, ширины имеет местами до 50 сажень, а глубины от 1 до 2 сажень. Переправа через нее бывает затруднительна для повозок, особенно во время дождей. Потому здесь для Миссии монголы приготовляют лодки, состоящие из двух корыт, выдолбленных и связанных палками. Мы сегодня поутру поднялись со станции на гору Манхайту, потом – на Дарасуту, Цаган-даба; все сии хребты очень отлогие; последняя же высота, примыкающая к реке, крута и песчана. На северной ее покатости растет сосновый лес. К нашему счастью, одноколки наши переправились благополучно вброд; и мы немедленно поспешили за ними на противоположный берег Иро, покрытый густым тальником, где и остановились на ночлег (вставка: у подошвы горы Барчик-ула), в 25 в[ерстах] от Куйту­на. Местоположение весьма хорошее. Травы превосходны. Перед нами возвышается хребет Урукэту. Сегодня поутру мороз 6 градусов по Реомю­ру

////////////////////////
1852:
*******
-Деспот-Зенович: Вы, Амбан, знаете что согласно истории Маньжчурия, Монголия и Китай были однажды отдельными королевствами.
-Монгольский Амбан: Да. Но это есть позиция Генерала-Губернатора?
-Деспот-Зенович: Да.
-Монгольский Амбан: И инструкции были даны вам для ее выражения?
/Муравьев, однако, бросил свой взгляд на Монголию и Маньжчурию и выдвинул планы психологического воздействия. Он послал искусного дипломата Деспот-Зеновича для представления его в Урге, столице северо-западной Монголии/.
///////////
1854:

********1854: Генерал-губернатор, отбывший на Амур, отправил в 1854 г. в Ургу А.И. Деспота-Зеновича в сопровождении переводчиков П.Я Шишмарева и А.П. Фролова. В результате этой поездки Зенович сумел убедить ургинских амбаней, что многолетние согласие и мир являются подтверждением доброго расположения России к Китаю, а переброска ведется исключительно для защиты российских и смежных китайских владений от англичан.
В 1858 г., в преддверии подписания Айгунского договора, Деспот-Зенович снова был отправлен Н.Н. Муравьевым в Ургу для сооб

////////////////////////
1858 он
*********
--Деспот-Зенович: Смотри на Россию. Она ваша надежда. Она желает чтобы Монголия стала, после распада династии, незивисимым королевством. 
--Тоть: Вы подробно объяснили мне стремление России по отношению к Монголии. Но, наверное, у нее есть другие мотивы для пожелания ей независимости? 
--Деспот-Зенович: Россия есть такой мощной что ей не нужны Монгольские степи. 
--Тоть: Но если после распада Китая, Маньжчурия станет независимым королевством, будет Россия стремиться объединить Монголию к ней?
--Деспот-Зенович: Монголия должна образовать отдельное королевство. А его Правительство лучше будет, по желанию графа Амурского, полагаться на бейса, Монгольского Амбана.
--Тоть: Но что будет если правящие принцы другие чем принцы Халха, откажутся признавать его власть?
Деспот-Зенович: Силы будут применены для того чтобы их подчинять.
Тоть: Скажите, пожалуйста, когда Генерал-Губернатор начнет действовать?
--Деспот-Зенович: Это может случиться скоро

//////////////

1861он

*********Өргөөд Оросын консулын газар нээгдэв. 
В 1861 году Константин Николаевич Боборыкин был назначен первым российским консулом в Урге с произведением в подполковники. В инструкции министра иностранных дел А. М. Горчакова говорилось о том, что консульство должно внушать всем русским купцам в Урге «избегать всяких спорных дел, дабы на первых порах не породить препятствий развитию сухопутной торговли в тамошнем крае». Первыми в Ургу прибыли в 1861 г. члены российского консульства, состав которого был небольшим: консул, секретарь, переводчик, фельдшер. Плохое знание страны и условий, в которых придется работать, привело к тому, что членов Консульства сопровождали 20 казаков под командованием конвойного казачьего офицера, вооруженных хорошими ружьями. Однако, увидев доброе расположение со стороны простых монголов, поняли, что защита оказалась не нужна, и казаки, превратившись в строителей, стали возводить консульский дом. При обсуждении кандидатуры консула, генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н.Муравьев предложил некоего Карпова, кяхтинского пограничного комиссара, имевшего представление о Монголии и опыт общения с ее властями. Однако император Александр II распорядился иначе, и на эту должность был назначен адъютант начальника штаба Его Высочества капитан К. Н. Боборыкин. А вот секретарем и драгоманом (переводчиком Н. Е.), с припиской «временно», по настоянию Н. Н. Муравьева назначили состоявшего при нем переводчиком с китайского и маньчжурского языков губернского секретаря Якова Парфеньевича Шишмарева.

К зиме этого же года Боборыкин уехал в Пекин, осенью 1862 года возвратился в Ургу, а весной 1863 — покинул Монголию навсегда.

С созданием консульства в Урге начался процесс проникновения русских купцов в различные районы Монголии.
Однако численность русских торговцев была невысока. Лидирующее положение по числу торговых заведений занимала Урга. В 1861 году здесь
была открыта первая русская лавка, в 1866 году их было уже 6, в 1883 – 10283.
В 1878 году в Кобдо насчитывалось 4 русские лавки против проживающих
600 китайских торговцев и их 40 лавок284. В Улясутае русских лавок всего
насчитывалось 9 в 1879 году285. К началу ХХ века в Кобдо и Улясутае число
русских лавок достигло 71, в то время как подданных Российской империи в
Монголии к тому времени было около 400 человек.

///////////////////////////
1862
Empress Dowager Cixi's son (Emperor Tongzhi) "reigned" from 1862 to 1874, and her nephew (Emperor Guangxu) "ruled" from 1875 to 1908.

**********
/////////////////
1863 он:
На К. Н. Боборыкина, ранее никогда не бывавшего в Монголии, жуткое впечатление произвело санитарно-гигиеническое состояние страны и связанные с этим тяжелейшие болезни: тиф, оспа, сифилис и др. Он резко отрицательно характеризовал тибетских врачевателей. 
Русское правительство долго игнорировало эту проблему, хотя еще К. Н. Боборыкин просил прислать в консульство врача: «…это будет истинно доброе и христианское дело с нашей стороны относительно этого бедного народа». Он приводил и политические мотивы: «Медик может скорее всех нас служащих приобрести огромное влияние на этот народ и по своему положению в состоянии привязать их к себе так, как ни мы, ни купцы никогда этого не в состоянии достигнуть».

Поэтому с появлением в составе русского посольства фельдшера Осипова, к нему потянулись не только больные монголы, но и ламы-медики, желавшие перенять у него опыт.
Так, один весьма ученый и почитаемый лама, глава большого монастыря, выписал через Осипова все необходимое для кровопускания, распространенного тогда в России метода лечения многих болезней. Некоторые ханы направляли в консульство для обучения русской медицине своих родственников, лам и т. д. Осипов, конечно, не справлялся, поэтому К. Н. Боборыкин поставил вопрос о враче. Однажды через Ургу проезжал из Пекина некий Корниевский, служивший медиком при российской духовной миссии. Как только монголы узнали об этом, за помощью к нему выстроилась целая очередь. Монголы не боялись русских медиков и лечились у них с большой охотой.
Именно Осипов первым начал проводить здесь вакцинацию против оспы. Он учил монголов готовить детрит (так называли тогда вакцину Н. Е.) Позже прививки стали делать сами русские поселенцы в Монголии. Об одном из них сообщал в 1892 году Н. Потанин: «…с торговым делом соединил культурную миссию прививал оспу всем желающим. Монголы везде встречали его как дорогого человека».
Однажды, когда в Кобдоском округе свирепствовала оспа, один из местных лам, слышавший что-то о прививках, предложил чудовищный способ лечения: он снимал гной с тела больного и прививал его здоровым. Д. Н. Ермолин, доверенный бийского купца Ассанова, привез из России оспенный детрит и предложил желающим испытать его прививку, предупредив, что лечившиеся у ламы умрут, а своим лечением он гарантирует выздоровление. Вскоре так и случилось. Молва об этом мгновенно разошлась по округе, и к Ермолину потянулись тысячи монголов. Целыми днями он делал прививки, принимая по несколько сот человек в день. Все пациенты приносили ему подарки, в том числе и денежные, но самое главное по округе все дальше и дальше шла слава о добром русском спасителе. Вакцинацией занимались и другие купцы, причем делали это по своей инициативе, просто жалея монголов, которые были совершенно беспомощны перед тяжелейшими болезнями... 

///////
1864 он:

***********1964.6.16: "....В ауле Биджи мы узнали также, что и наше путешествие по Восточному Тарбагатаю было небезопасно. В то время как мы
спускались по долине Терсайрыка, Джумуки собрали вече для решения вопроса, не напасть ли на нас. Вече единодушно решило с позором прогнать нас из Тарбагатая; был составлен значительный отряд из пылких патриотов, вооруженных и горевших желанием сразиться за отечество. После двухдневного следования за нами по пятам одному рассудительному воину пришла нечаянно в голову прозаическая мысль, не лучше ли, чем искать славы в смерти за отечество, возвратиться к своим табунам и невестам. Эта вероломная идея также быстро овладела всеми патриотами, как прежде жажда славы, и толпа разбрелась по своим долинам.
Вообще киргизы любят жизнь и боятся умирать. Легкость пропитания, умеренный климат, симпатичность в личных отношениях между собою образуют в киргизах привязанность к жизни, и кир-/Поездка по Восточному Тарбагатаю летом 1864 года Карла Струве и Григория Потанина/

********1864.6.: Я. Шишмарев вместе с чиновником Фроловым и хорунжим Доржитаровым совершил экспедицию из Урги до Онона (до Верхнеульхунского караула) общей протяженностью в 368 верст. Задачей экспедиции было исследование этого пути, необходимого для развития русской торговли. Он мог связать Ургу с Ононским и Приамурским краем, а через них с Амуром. Было неизвестно насколько удобен для торговых караванов этот путь, насколько он обеспечен подножным кормом и водой. Предстояло собрать сведения, нужные консульству, ознакомиться с
краем, снять топографию реки Онон. Подробный отчет об экспедиции — «Поездка от города Урги на реку Онон» Я. Шишмарева был опубликован в 1865 г. в «Записках Сибирского Отдела Императорского Русского Географического общества», изданных в Иркутске.

******1864.7.02: На Коджуре мимо нас снова прошли те 15 аулов джумуков, которых мы видели расположившимися на 5 озерах близ Сарычеку. Женщины вели завьюченных верблюдов, другие на передней луке везли люльки с детьми; маленькие дети ехали верхом, привязанные к седлам; девицы и молодые жены были разряжены в красные халаты и шаровары; мужчины были различно вооружены; один витязь вздел серп на трость и вооружился этим атрибутом земледельческой культуры за неимением, вероятно, более воинственного оружия. Некоторые везли на руке орлов. Рядом гнали табуны
лошадей и овец; быки были так же завьючены, как и верблюды, но шли не связанные, а только при погонщике; дети гнали овец и козлов. Медленное движение этой толпы давало нам случай долго любоваться на эту картину. 
/Поездка по Восточному Тарбагатаю летом 1864 года Карла Струве и Григория Потанина/

********1864.7.03:"Вечером мы перешли на вершины этой речки. Коджур в
это время был густо населен аулами, и оба ночлега наши в этих горах были окружены множеством аулов. В вершинах Терсайрыка мы застали двух дюнганей, китайских мусульман, везших на быке пшеницу своим товарищам-золотопромышленникам, работавшим на Терсайрыке; один из них сидел верхом, другой шел пешком и нес пику. Момун, наш спутник, с трудом уговорил пехотинца зайти в наш караван; несмело, но не из страха перед русским оружием, а из страха перед приличиями он приблизился к нам, за десять шагов бросил свою пику на землю; Момун руководил им в отдавании
приветствий по русскому обычаю. Дюнгань должен был сначала подать руку начальнику экспедиции, а потом и другим членам ее. Под конец китаец сделался более развязным и признался, что хотел быстро удалиться из аула потому только, что боялся встретиться с большим чиновником, который всегда бывает капризен и взыскателен в приличиях, и что в Китае генералы не пускают к себе так близко простых людей.
От выступа гранита на Коджуре Тарбагатай разделяется на две ветви — южную центральную и северную побочную, которая в разных местах носит следующие названия, начиная с запада: Кызылчоку, Карачоку и Киттынгара; эти ветви образуют продольную долину, в которой течет р. Терсайрык. Выступ гранитов находится также и в вершинах р. Базсуг, где центральная цепь Тарбагатая и побочная Обкеты также образуют продольную долину..."
/Поездка по Восточному Тарбагатаю летом 1864 года Карла Струве и Григория Потанина/

******1864.7.10:"...Перешли к югу на горный проход Боргоссутай. Высокая котловина Кызылчилик со всех сторон окружена горами: с севера — Манрак, с востока — Сауры и Сайкан, с юга — Кузгунь или Боргоссутай, с запада — Кыттынгара и Кызылчоку. Манрак и Кызылчоку образуют узкое ущелье Исык, которое соединяет котловину Кызылчилик с равниной Зайсана.
... и зимующие здесь киргизы часто ловят его живым в капканы, приманивая на солонец.
Улар очень походит на Зіеіпһиһпег Швейцарских Альп. У улара те же мощные формы и то же оперение, только экземпляры самца и самки, которые мы получили на Акджале, не имели белого пятна на горле и груди. Киргизы считают мясо улара деликатнейшим, и по свойственной этому народу наклонности к разнообразным выражениям дружелюбия, братства и всяких симпатий киргизы считают долгом, застрелив улара, собрать своих знакомых
и разделить с ними вкусное блюдо.
Ниже нижней предельной линии АІсһетіІІа уи1§агіз в предгорьях Тарбагатая, как, например, на Сартологое и скалистом течении  Терсайрыка, водится рябчик киклик, которого в Кокане приручают и бой которого составляет любимое зрелище сартов. Жители Тарбагатая часто ловят кикликов живыми; они очень скоро ручнеют и несут в неволе яйца, число которых простирается до 30...
На Чиликтах летало много гусей, куликов, а также были утки (Апаз сгесса) и чайки (Зіегпа һігипсіо).
Горную утку — атау, которую мы встречали в Южном Алтае за первыми предгорьями, в Тарбагатае мы видели только в нескольких экземплярах на 5 озерах, около Сарычеку, следовательно, на высоте около 7000 футов. Драхвы водятся на Ойчилике и на Кандысу. По киргизским преданиям, на Чиликтах водился прежде фазан. На Чилике изредка встречается сайга, но куланов вовсе нет. Архаров мы видели на Сартологое; их более водится в горах Аркарлы, которые лежат западнее Сартологоя. На альпах Тарбагатая водятся медведи и сурки; последних особенно часто мы встречали на Алтуайте.
В водах Кандысу водятся щуки, чебаки, гольяны и пескари, а также османы (небольшая рыба из породы сомовых).
Койджау, АШшп, видовое название которого мы не успели определить, составляет любимый корм овец и обуславливает порядок кочеваний здешних киргизских волостей. Койджау растет по сухим холмам от Хотонащи вниз по Терсайрыку, по всей западной половине кызылчиликской котловины до устья Чиликты и по всему Манраку; предгорья Сауры славятся обилием этого растения. Это зимняя пища овец, и потому по всему этому пространству от Хотонащи до Кокенова Койтаса у Кандысу мы нашли много зимовок,
тогда как в летнее время это пространство безлюдно. Манрак летом совершенно безлюден, но зато служит зимовищем для множества киргизских волостей...
По этой последней кроме земледельцев также ездят и барантачи из Кызылчилика к северной подошве Тарбагатая; с одной такой разбойничьей шайкой, вооруженной пиками и ружьями, мы встретились в устье Чиликты; барантачи объявили нам, что будто они земледельцы и едут на Чергу на пашни, а вооружены потому, что через Исык без оружия опасно ездить, но достоинство оружия и лошадей выдавало их; действительно после оказалось, что они отогнали скот с р. Базар.
Кызылчилик, по всей вероятности, всегда имел большое значение в жизни кочевых народов, обитавших в Тарбагатае и Сауры.
Здесь постоянно находились кочевки влиятельнейших людей, имена которых сохранились или в истории, или в преданиях. К западу от Кызылчилика в Тарбагатае находится проход Манастынасу, т. е. проход Манаса. Мы видели этот проход с горы Алтуайт, к северу от нее. Манас —герой самой популярной поэмы у дикокаменных киргизов. По преданию последних, приводимому Чоканом Валихановым в его "Очерках Джунгарии", Манас прежде кочевал
в равнине Зайсана и оставил свое имя в названии какого-то урочища, подобно тому, как имя того же героя осталось в наследство одной реке, текущей из хребта Иренхабирган.
В XVII столетии на Темирчерге находилась зимовка калмыцкого тайши Аблая, который на лето уходил на реки Чар и Албайкитку....
///"Федор Исакович Байков прибыл 22 ноября 1665 года на р. Карабуга, где находились бухарские пашни; отсюда он ездил в улус Аблайтайши, который в это время стоял от пашенных бухарцев в одном дне езды; в другом месте показания Байкова сказано, что Аблай зимовал в этот год на Темирчерге. На другой год весной, в апреле месяце, Байков вместе с Аблайтайшой покочевал на север через речки Дзонмудун, Чогуляк, Чар и Бешку; отсюда Аблай отпустил Байкова в Китай, и русский посол опять перешел к пашенным бухарцам в 10 дней, отсюда начинается интересная история для нас часть маршрута. "От Тарану (т.е. от бухарских пашен) до Темирчерги, где зимовал Аблайтайша, ходу 2 дня, а на той речке Темирчерге живут бухарцы пашенные Контайшиных детей. А родится у них пшеница и ячмень, просо и горох, и скота всякого много; а лес по той речке, топольник; переходил ту речку в двух местах, а от речки Темирчерга до речки Каракучир ходу день, а стоит на той речке Контайшин сын Сенгетайша; а течет та речка Каракучир к Иртышу; а лесу на той речке нет; стоял на той речке Федор Исакович Байков день"///. Под каменем здесь следует разуметь Сауры, за которым на
р. Хобок находился город, построенный Цеван-рабтаном.

*******1864.7.11: "....мы были при северной подошве горного прохода Бургуссутай. Проход этот очень низок, высоты, к нему пролегающие,
далеко не достигают нижней предельной линии Аісһетіііа уиідагіз. Проход ЭТОТ очень удобен не только для вьючных животных, но и для экипажей. Подъем с северной стороны менее значителен, чем с южной; разность между ними благодаря возвышенному положению Кизылчиликской котловины здесь еще более чем на Хабарасу. С высот, прилегающих к проходу, мы видели верхнее течение Имиля в глубокой продольной долине, образованной хребтами Сайкан и Ушкашар (ОІ-Коіһгог на карте Клапрота). Эта долина служит границей между кочевьями киргизского и калмыцкого народов...".

///////////////
1869 он:
1869 онд цөөн тоотой хуй хуй /дунган/ дээрэмчид Халхын нутагт тагнуулын ажиллагаа /худаг, хийдүүдүийн байрлалыг мэдэх г.м/ явуулав. Тэд жирийн ардууудад халдсангүй. 1870 оны хавраас тус бүр нь  1000 хүнтэй дунганы дээрэмчид Сайнноён хан аймгийн урд талын хошуудаар цөмрөв. 300 хүнтэй дунганы отряд Өргөөгөөс тиймч холгүйд оршдог Ламын гэгээний/Баянхонгор/ хийдийг дээрэмдэв...

//////////////////////////////////////////////////////////
1870 он:
1870: в начале весны 1870 года, в южных хошунах саин-ноинского аймака появились три шайки инсургентов, каждая в числе около 1,000 человек. В то же время пошли слухи, что к юго-западу от Халхи, за Гобийской степью, сосредоточиваются многочисленные толпы их, имеющие целью вторжение в собственно китайские области, где преобладает магометанское население, на сочувствие которого инсургенты могли смело рассчитывать.
Тогда китайское правительство стало двигать свои войска на разные пункты Монголии. Для защиты собственно Халхи, было, кроме того, собрано до 6,000 человек монгольского войска.
Но, странное дело, монгольское войско, еще до встречи с инсургентами, стало чувствовать ничем необъяснимый, почти панический страх. Только этим обстоятельством, должно быть не составлявшим секрета для инсургентов, могут быть объяснены необыкновенно смелые действия их. Самые незначительные шайки стали появляться в центральные хошунах саин-ноинского аймака и одна из них разграбила ханскую резиденцию. Другая шайка, числом всего около 300 человек, беспрепятственно разграбила курень Ламын-Гыгэн, находящийся в не очень далеком расстоянии от Урги — разграбила в то время, когда верстах в трех от этого куреня находился отряд монгольского войска в 700 человек, а в трех переходах от него стоял отряд китайского регулярного войска, под начальством самого ургинского амбаня из маньчжуров.
Дерзкие набеги этих малочисленных шаек, составлявших только передовые, разведочные партии более многочисленных шаек, сосредоточивавшихся на южных границах Халхи, успели всполошить все население Монголии. Жители местностей не только ближайших к театру действий инсургентов, но и значительно от него [174] удаленных, стали перекочевывать, со скотом и другим имуществом, в места еще более удаленные, пример чему подавали сами князья.
Разумеется, общее смятение достигло крайних пределов, когда, в октябре месяце, получено было известие, что инсургенты, в числе около 3,000 человек, сосредоточившись предварительно на реке Туй и, разграбивши окрестные места, двинулись на Ургу и только временно остановились в раз уже разграбленном ими курене Ламын-Гыгэне. Отсюда они стали высылать небольшие партии для грабежей в княжеских стойбищах и кумирнях, преимущественно саин-ноинского аймака. Стоявшие в Эрдэни-Дзоо и Барун-Курене, неподалеку от Ламын-Гыгэна, монгольские отряды не оказывали им ни малейшего сопротивления. Однако, пребывание ли в Урге русского отряда, или другие обстоятельства отклонили инсургентов от их первоначального плана овладеть этим важным пунктом: они из Ламын-Гыгэна двинулись не на Ургу, а на Улясутай (Улясутай находится в аймаке Дзасакту-хана. К нему из Урги ведут два тракта: северный (Умуну Урто) более близкий и южный (харчинский) более дальний, отделяющийся от станицы Саир-Усу, лежащей на большом почтовом тракте из Калгана в Ургу. Инсургенты, для своего движения, избрали последний тракт, вероятно потому, что он обилен водою и пролегает вдоль южной границы Халхи, за пределами которой они обыкновенно скрывались.), в котором было расположено всего около 800 человек монгольского войска и который, может быть, сочтен был ими добычей хотя и менее выгодной, чем Урга, но зато более легкой.
Защищавшие Улясутай войска, по приближении инсургентов, разбежались. Не помогли и пушки, которыми вооружен город, считающийся китайской крепостью. Как самый город, так и лежащая возле него китайская торговая слобода (Маймачен) были сожжены и дочиста разграблены. Улясутайский дзянь-дзюнь взят был в плен и за свое освобождение должен был заплатить инсургентам 30,000 лан. Вообще добыча здесь была самая богатая.
Простояв в Улясутае несколько дней, инсургенты двинулись далее, по направлению к Хобдо. Ожидали, что и Хобдо подвергнется одинаковой с Улясутаем участи; но вместо того инсургенты совсем удалились из пределов Халхи, чтобы снова появиться в ней только в феврале месяце следующего 1871 года.

Нужно заметить, что если первоначальный образ действий инсургентов в Монголии допускал предположение о существовании у них каких-либо политических целей, то после разграбления Улясутая это предположение должно было уступить место полному [175] убеждению, что в действиях их, по крайней мере последующих, кроме грабежа не было никакой иной цели. Вообще, после разграбления Улясутая характер их действий резко изменяется. Благоразумие и осторожность, нередко руководившие их прежними действиями, теперь исчезают: они начинают грабить одинаково и простолюдина, и ламу, и князя, и таким образом вооружают против себя все сословия. Являются на театр действий почти без всяких материальных средств, обеспечивающих успех. Трусость монгольских войск и основанные на ней постоянные успехи, которые доселе, как и в начале 1871 года, сопровождали все их действия, порождают, кажется, в них убеждение в полной беззащитности страны, сделавшейся жертвою их хищничества. Вследствие этого они пускаются в такие предприятия, которые, как увидим можно сравнить разве только с собственноручным затягиванием петли на собственной шее.
////Сообщил Н. фон-Фохт. Г. Ровно. 1898 г///////


************

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1871 он

1871.2.04:"....Около двадцатых чисел декабря 1870 года привезли в Ургу 24 человека монгол западного Халхаского аймака Саин-Ноина (Одно из 4-х Халхаских княжеств.), которые во время взятия инсургентами города Улясутая (Главный военный пункт в северной Монголии.) и нападения их на западные Халхаские княжества присоединились к ним и вместе производили грабежи; из них некоторые были шпионами. Когда инсургенты после разорения Улясутая ушли обратно, то эти монголы отстали от них и бродили на родине в Саин-Ноинском аймаке. Монгольский отряд, расположенный ныне в Курене Эрдыни-Цзоо (Где жил первый хутукта.), во время разведки поймал этих несчастных монгол и представил их ургинским правителям — амбаням, которые, находя их виновными в грабеже и других преступлениях, приговорили их к смертной казни и отправили приговор свой в Пекин к богдыхану на утверждение. Вскоре был получен богдыханский указ, которым повелено отрубить всем 24-м человекам головы.

Старший ургинский манчжурский амбань предлагал младшему амбаню Цыцен-хану расстрелять этих монгол на том месте, где ныне расставлены пушки, привезенные из Пекина; но Цыцен-хан на это не согласился, отзываясь тем, что, во-первых, предлагаемое манчшурским амбанем место для казни преступников очень близко к Урге — святым местам, где имеют пребывание хутукта и прочие великие ламы, и, во-вторых, потому, что с этого места видна священная гора "Хан-ола" (царь гор), в виду которой по законам монгол нельзя совершать казней и проливать человеческую кровь. В случае нарушения сего закона, дух, вечно живущий в этой горе, может послать великие бедствия на окрестных жителей. Таким образом Цыцен-хан настоял на том, чтобы казнить преступников за китайским городом Маймаченом на северном склоне горы "Шара-хада", откуда не видна величественная гора "Хан-ола. Маймачен, торговый город, расположен в 3-х верстах восточнее от Урги, где имеет местопребывание русское консульство. В Урге казнь преступников всегда совершается до рассвета. Однажды два преступника, которые за буйство были приговорены к смертной казни, избавились от неё, благодаря лишь тому случайному обстоятельству, что маймаченский цзаргучей, которому было препоручено исполнение приговора, за темнотою ночи заблудился и прибыл к месту казни, когда уже было совершенно светло.

Вообще в Китае казнят преступников на публичном месте днем, а Урга потому составляет в этом отношении исключение, что представляет ламайский монастырь, в котором постоянно живет до 10 тысяч лам и хутукта — живой представитель Абиды-бурхана. Монголы почитают непристойным производить в этих святых местах казнь днём и крайне недовольны, что маньчжурские власти в недавнее время стали казнить преступников в Урге. Они твёрдо убеждены, что такое нарушение народных обычаев было причиною наступления весьма холодных дней, ниспосланных разгневанным духом-хранителем священной горы.

Меня крайне интересовало увидеть картину казни несчастных монгол, и я решился ехать на место, где должна была происходить эта ужасная церемония. В 3 часа утра 4-го февраля я был извещен нашими часовыми, что преступников повезли на телегах с зажжёнными фонарями к месту казни. Я поспешил за ними, взяв с собой несколько человек из консульства. Когда мы приехали на место, было ещё совершенно темно. Преступники были уже здесь и ожидали прибытия двух маньчжурских чиновников. На открытом пространстве была приготовлена монгольская войлочная юрта, в которой для сидения чиновников была поставлена скамейка, покрытая красным бухарским войлоком, а пред ней два столика, с расставленными на них пятью китайскими блюдцами, с китайскими конфетами и плодами; на каждом столике горела коротенькая и толстая красная свечка. Сзади юрты была раскинута палатка, для помещения наёмных палачей-китайцев, которые, в числе 10 человек, приняли на себя исполнение казни по 50 лан (50 лан составляют 100 рублей серебряной монетой.) за каждую голову. Палачи эти обыкновенно принадлежат к рабочему классу населения и в праздничные дни принимают на себя роли актёров в театрах. Возле юрты в 3 железных котлах варилось мелко искрошенное мясо с китайской лапшей, а в палатке грелась в двух таких же котлах вода.

Преступников привезли на 12 телегах, запряженных верблюдами, под конвоем 100 человек монгольских солдат, вооружённых фитильными ружьями и пиками с длинными бамбуковыми древками, и 20 человек монгольских чиновников, также вооруженных саблями, весьма древнего образца. Преступники размещались на каждой телеге по два, закованные в кандалы. Как монгольские чиновники, так и солдаты были уже пьяны, что делалось, вероятно, для храбрости. Преступники не вступали в разговор с посторонними, и каждый читал и бормотал тибетские молитвы, отпевая себя и молясь за свою душу; по временам слышалось между ними восклицание "ай гыген" (Гыген — ургинский хутукта.).
Через час после нашего приезда прибыли два маньчжурских чиновника в китайских телегах, весьма похожих на гробницу; оба чиновника были одеты в красные плащи и башлыки. Остановившись у юрты, они вышли из телег, и старший из них обратился к монгольским чиновникам, приветствовавшим его коленопреклонением, с вопросом, все ли преступники налицо. Получив утвердительный ответ и не заходя в юрту, он отдал приказание, чтобы солдаты расположились по своим местам. Из них десять человек с заряженными ружьями стали у юрты, а остальные построились покоем, оставив посредине довольно большую квадратную площадь. Над дверьми юрты была вывешена красная китайка около 3 аршин длины. Приказав затем угостить преступников, распорядитель с другим чиновником вошли в юрту. Монголы тотчас же понесли к осуждённым два котла с супом, а тот монгол, который нес третий котел с мясом, второпях споткнулся и пролил весь суп; кроме того, были принесены несколько фляг китайской водки. Преступники с жадностью набросились на принесенную пищу и особенно не забывали угощать себя водкой; некоторые ели и пили сидя, другие — лёжа. В то же время между телегами, в виду преступников, в двух котлах с горячей водой, принесенных из-за палатки палачей, нагревались две железные секиры, длиною около пяти четвертей и шириною вершка полтора, с деревянными коротенькими рукоятками, 4 ножа немного меньших размеров и 2 топора с длинными топорищами. Палачи сидели возле котлов, постоянно подкладывая под них дрова и любуясь своими инструментами, старались их нагреть возможно более, чтобы при совершении казни железо смертоносных орудий не прилипало к человеческому телу (Так как казнь происходила зимою.). На всех лицах палачей было заметно выражение крайнего довольства, ибо, кроме непримиримой вражды к монголам, они получили возможность заработать в самый короткий срок 2.400 рублей серебр. монетой.
Палачи были одеты в красные передники и с колпаками на головах, а у каждого преступника на спине за поясом была воткнута длинная доска с надписью: "По высочайшему повелению подлежащий к смертной казни такой-то".
Затем были привезены 24 клетки, выкрашенные красною краской. Каждая отсеченная голова помещалась в отдельной клетке, с привязанною к ней дощечкой с надписью: "Саин-Ноинского аймака, хошуна такого-то князя, такой-то". Отрубленные головы подлежали отсылке на родину казнённых, для устрашения народа, а деньги наемным палачам по закону платят родовичи преступников.
Окончив кормление осуждённых, монгольские чиновники доложили об этом маньчжурским и получили приказание приступить к казни.
Все телеги были поставлены в одну прямую линию, а палачи начали привязывать к ним преступников, положив их поперек телег, каждого головой к колесу так, чтобы шея преступника приходилась на ободе колеса. Сорвав с несчастных шапки, палачи оставили их в тех костюмах, в которых они были привезены. Преступники в это время были совершенно пьяны, ничего не говорили и безропотно покорялись своей участи. Через несколько мгновений палачи засуетились, блеснул топор, и первая голова, отделившись от туловища, покатилась на холодную землю... Я ушёл в юрту, чтобы избавиться от столь ужасного зрелища. Маньчжурские чиновники сидели на скамейке рядом, соблюдая между собою старшинство. Столики с разными яствами и свечами, о которых я упомянул выше, были теперь поставлены у самого входа в юрту, что, вероятно, означало жертвоприношение какому-нибудь богу войны или другому невидимому покровителю Китая. Других священных обрядов при этом не исполнялось; конфирмация преступникам была прочитана ещё накануне казни в тюрьме.
Рубка голов продолжалась с четверть часа, причём палачи кричали, шумели и производили какой-то шипящий звук: жа-жа-жа и уо-уо-уо и т. п. Крика преступников не было слышно, ибо они были так плотно привязаны, что не могли кричать.
Чиновники, исполнители этой казни, ни разу не подходили к преступникам и не осмотрели их, так что вместо виновных могли быть казнены другие, если бы того захотели монголы или требовали какие-либо обстоятельства. Я, между прочим, спросил их шутя: "отчего они лично не осмотрели преступников, быть может, их подменили дорогой другими?" Чиновники ответили мне, что подлог невозможен, а смотреть их они боятся.
Страх их был понятен, потому что распорядители были старшие секретари амбанского ямуня, люди письменные и мирные. Наш разговор был прерван вошедшим монгольским чиновником, который, преклонив колено пред жертвоприношением и маньчжурскими чиновниками, произнёс: "отрублены 23-м преступникам головы". В тот же момент два монгола, стоявшие по сторонам жертвоприношения, швырнули столики с яствами в блюдцах и горевшие свечи. Когда же все вышли из юрты, 10 солдат дали залп из ружей, что означало исполнение богдыханского веления.
Палачи, окончив свое дело, возвращались в палатку с обрызганными кровью лицами и руками; они разговаривали между собою шутливым тоном и смеялись. Я пошёл к обезглавленным трупам, из которых ручьями струилась свежая кровь и шёл теплый пар; головы лежали на земле с совершенно побелевшими лицами и закрытыми глазами.
Мне после рассказывали наши русские, которые ездили вместе со мной, что секиры и топоры палачей ступились после отсечения нескольких голов, и что потом не могли отрубить головы с двух и трёх ударов, так что последние несчастные должны были вынести до 10 ударов.
Толкаясь между монголами и возвращаясь к саням своим, я спросил одного монгольского чиновника: "отчего 23-м преступникам отрублены головы, а 24-го пощадили?" Он ответил мне, что у них есть иногда обыкновение прощать одному из преступников, поэтому одного увели к маньчжурским чиновникам просить прощения. Но, увы, ему не прощено и приказано отрубить голову. Несчастного снова повлекли к месту бойни. Он горько заливался слезами и умолял палачей не рубить ему головы. Но все было напрасно. Его положили на телегу к двум обезглавленным трупам и привязали головою к колесу. Палач с каким-то ожесточением начал наносить удары топором по шее. Преступник, не издавая звука, только страшными конвульсиями давал знать о теплящейся ещё искре жизни в его существе. Но прекратились и эти предсмертные движения, и с девятым ударом отлетела последняя 24-я голова.
Этим окончилась казнь. Монголы вдруг засуетились, стали развязывать трупы и разбрасывать их на все четыре стороны, а отрубленные головы запирать в клетки для отсылки на родину казненных.
Через несколько минут я покинул это страшное и позорное зрелище. Любопытство моё было удовлетворено, но и оставило тяжёлое, неизгладимое впечатление..."

/Сообщил Н. фон-Фохт. Г. Ровно. 1898 г/

********1871.2-р сар: инсургенты снова появились в Халхе.  0 намерениях их ничего не было известно до тех пор, пока у одного монгола не была найдена писанная к нему инсургентами записка, которою он приглашался прибыть в хошун Гуна-Абермит (Юго-восточный хошун саин-ноинского аймака.), где шайка намеревалась предварительно сосредоточиться, для указания ей пути в хошун Мергэн-Вана, в тушету-ханском аймаке.
После этого обстоятельства, ургинских амбаней не могли обмануть пущенные инсургентами, для скрытия истинных замыслов, ложные слухи о своем намерении вторично разграбить Улясутай. Князю Мергэн-Вану приказано было выставить войско для защиты границ своего хошуна. Приказание это было исполнено им буквально. Собрав около 700 человек (Впоследствии, когда инсургенты успели уже сделать свое дело, число солдат было увеличено до 1,800 человек.), князь Мергэн-Ван разбил их на мелкие отряды, которые расставил на пространстве всей юго-западной и отчасти южной границы своего хошуна, одного из обширнейших в тушету-ханском аймаке. Таким образом, княжество Мергэн-Вана осталось совершенно беззащитным, ибо ни один из разбросанных по границе, ничтожных по своей численности и не имевших друг с другом никакой связи, отрядов не мог оказать инсургентам даже ничтожного сопротивления.
В феврале месяце инсургенты ограничились мелкими грабежами в южных хошунах аймака Дзасакту-Хана" 

****1871.5-р сар:"...шайка, человек в 500, сосредоточилась в хошуне Гуна-Абермит и через хошун Гуна-Болдирдорчжи (Юго-западный хошун в тушету-ханском аймаке.) направилась в княжество Мергэн-Вана. По пути инсургенты грабили все, что попадалось им под руку и уводили с собою захваченных в плен монголов. Впрочем, некоторые из сих последних, хотя и весьма не многие, присоединялись к ним добровольно, в надежде на участие в добыче. Отрядец мергэн-ванских солдат, встреченный на границе княжества, как и следовало ожидать, был истреблен. Большая половина мергэн-ванова хошуна, несколько богатых кумирень и самое стойбище князя были беспрепятственно разграблены. Князь бежал на восток, а за ним кто мог из жителей, со скотом и другим имуществом, которое только можно было захватить с собою.
Из Урги был выслан отряд монгольских солдат, в числе около 700 человек, с целью пресечь инсургентам путь дальше на восток. Но пока этот отряд успел прибыть в княжество Мергэн-Вана, инсургенты, обремененные богатой добычей, повернули назад и двинулись на юго-запад, по направлению к большому харчинскому тракту, причем, вероятно для удобнейшего прокормления награбленного скота, разделились на две партии. Одна из них на границе мергэн-ванова хошуна была встречена и разбита двумя незначительными отрядами монгольского войска, которые до сего времени были расположены в юго-восточном углу саин-ноинского аймака.
С этого времени кончаются успехи инсургентов. Монгольское войско успело побороть в себе прежнее чувство страха, когда, присмотревшись к ним поближе, убедилось, что это сброд разной сволочи, живущей грабежом, не имеющей ни прочной организации, ни мало-мальски удовлетворительного вооружения, ни благоразумия и храбрости в действиях.
А между тем в августе месяце 1871 года получены были известия о новом намерении инсургентов разграбить Ургу — предмет их постоянных и страстных желаний...".

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1872 он

********1872.намар: " ...г. Кобдо был разорен дунганами, пришедшими с юга, из Баркуля. В то время гарнизон его состоял из 1000 с лишком солдат, число же осаждавших дунган было не более 400 человек. Они подступили к городу с большим караваном захваченного на пути у монголов имущества. С ними было много женщин, оставшихся во время действия при обозе. Жители Кобдо, узнав о приближавшейся опасности, частью бежали из города, частью перебрались в цитадель к войскам и только немногие не успели скрыться своевременно. Дунгане, по приближении к городу, были встречены ружейными выстрелами китайских солдат, отступивших затем поспешно в крепость. Инсургенты напали на город и стали грабить его, поджигая разграбленные дома. Китайцы, не успевшие вовремя скрыться из него, были перебиты. Гарнизон, засевший в северной цитадели, в первое время бездействовал. Вдоль главной улицы, впрочем, стреляли оттуда из пушек, но эти выстрелы не наносили никакого вреда дунганам, рассыпавшимся по домам, а на вылазку китайцы не отважились..."
////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1873 он

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1874 он

1874."...Наши пять экипажей въехали на просторный дворъ и остановились у крыльца дома кяхтинскаго купца Н. К. Соколова, который любезно предложилъ его к нашим услугам на время остановки в Кяхте.—Дом двух-этажный, просторный и благоустроенный. Тотчасъ разместились мы с нашими вещами по разным комнатам и намеревались приступить к одному из болыпихъ наслаждений в дороге — умыванию и переодеванию, чтобъ потомъ идти скорее, за китайскую границу, знакомиться с май-май-чэнскими сынами Поднебесной Империи...

Сыталасту, пелеятеле! =Здравствуй пріятель!=
Када пэлеехалэ? =Когда приехал?
Куда пошола буду? =Куда идешь?
Тывая ймэнъ кака? =Как твое имя?
Патюшкэ ймэне кака?= Батюшкино имя как?
Фамйр  кака?= Фамилия как?
Тибэ годофу сыколика? =Сколько лет?
Молодой ишо, ни сытала=Молодой еще, не старый
Чйнофэника?=Чиновник?  
Сытацкэ али воёнъ?=Штатский или военный?  
Вама поболынанкэ кому? = Кто из вас старшій?
И фы Бэ-Цзинъ пошола буду?= И в Пекин поeдешъ?
Фы пёлвы ласэ? =Въ первый раз?
Пелёжеде ни была? =Прежде не был? 
Тывая котолна голда? =Ты из какого города?
Питилабулахы хылoса? 
Толыговoй какой буду?= Торговать чeм будешь?
Ну, саматалй, балата, нодума отоналйцзы ниту= Ну смотри, брат, потомъ не отпирайся...
Кяхтинцы старались познакомить нас со всеми сторонами китайскаго быта, и такъ как они сами большие охотники обедать у китайцев, то они устроили для насъ обед у одного купца, который явился приглашать нас...Принимавшіе насъ китайцы были чрезвычайно любезны милы и просто до нeжности внимательны; — хозяин ни за что не хотeл сeсть за столъ и все время хлопотал и угощал, как и всe его приказчики, прислуживавшіе за столом.—Они ни давали ни минуты отдыха, все упрашивая попробовать то того, то другого....
Приглашеніе то того, то другого изъ любезныхъ кяхтинцевъ сильно мѣшали предаться какому нибудь занятію и какъ ни хорошо и привольно лшлось намъ въ Кяхтѣ, я сталъ скучать отъ праздности и мнѣ хотѣлось скорѣе уѣхать.  

....От прежних воинственных и когда-то странных монголов не осталось ничего, кроме предании; теперь они нредставляют совершенно мирный, добродушный и до известной степени забытый народ.
Итак, начнем разсказ о нашем странствовании в пределах Китайской Имперіи, продолжавшемся год и три месяца".

******Скоро Кяхта и Май-май-чэнъ остались позади, а передъ нами протянулась просторная монгольская степь, вся зеленая лишь съ разбeгавшимися по ней в разных направленіяхъ красноватыми песчаными дорожками; на горизонт, в юговосточной части, поднимались синія зубчатыя горы, а надъ ними нависли тяжелыя тучи, почти такія же синіи как и оттeненныя ими горы. Там шел проливной дождь; но нам повидимому, онъ не угрожалъ, потому что тучи шли медленно и в другомъ направленіи; однако мы ошиблись; туча быстро надвинулась надъ нашими головами; мы стали погонять лошадей, чтобы до дождя доeхать до юртъ, —не тутъ то было:
страшный ливень вдругъ промчался надъ нами и въ нѣсколько минутъ промочилъ наше платье насквозь; особенно досталось дамамъ, который въ виду прекрасной погоды не запаслись лишними одѣяніями. ІІодъ этимъ ливнемъ мы прискакали к юртам. Сухого не было ничего и мы прозябнувъ принуждены были достать палатку, чтобъ покрыться ею. Дождь еще продолжалъ лить на землю, но мы сидeли теперь подъ защитой; у насъ шелъ разговоръ, раздавался веселый смeх над своимъ положеніемъ и юрта, освѣщеннная не очагомъ, а стеариновыми свeчами и наполненная людьми,
представляла новую и интересную картину. Въ дверяхъ толпились монголы и монголки, разсматривавшіе насъ съ любопытствомъ и нѣкоторымъ страхомъ. Когда дождь пересталъ, мы выбрались на открытый воздухъ; возлѣ юрты поставили двѣ палатки и въ одной приготовили столъ съ закусками и винами; всe гуляли, любуясь степью, и еще eли и пили, желали намъ здоровья и успeхов, и наконецъ въ сумеркахъ мы разстались. Провожавшіе насъ возвратились въ свои дома, въ Троицкосавскъ и Кяхту; а мы остались ночевать здѣсь, въ палаткахъ и юртахъ, чтобъ на слeдующій день
продолжать путь далeе за синѣвшія вдали горы, въ монгольскій городъ Ургу. Ночь была ясная и тихая, но свѣжая;взошла на половину освѣщенная луна; развели костеръ, и онъ освѣтилъ весь лагерь красноватымъ свѣтомъ. Монголы
привезли телѣги подъ багажъ, запряженныя отчасти быками, отчасти лошадьми;—верблюдовъ здeсь не было. Постели были приготовлены и мы скоро улеглись спать, но я долго разсматривалъ юрту, въ которой проводилъ ночь въ первый разъ въ жизни. Я нашелъ это жилище, состоящее изъ легкаго
деревяннаго остова, покрываемаго войлокомъ не только сноснымъ, но даже въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ пріятнымъ; по не надо быть очень требовательнымъ на счетъ чистоты и не обращать вниманія на разныхъ насѣкомыхъ, обитающихъ въ естественномъ полу юрты, т. е. голой землѣ; надо только отказаться отъ удобствъ городской жизни...

*********1874.7.13: "Утро было прекрасное и чай на коврe, разостланном на травe под открытым голубым небом, под пeсни жаворонков, под говоръ собравшихся монголов, был весьма поэтичен. Кругомъ черноглазые, загорeлые монголы и монголята с кривыми прищуренными глазами, широкими скулами то сидят на корточках, то лежат на животах, на травe и глазeют на нас, слeдя за каждым движением руки. Мы не торопились уезжать, потому что транспорт на быках могъ двигаться медленно и мы легко могли нагнать его, а потому продолжали лежать на ковре, беседуя о предстоявшем нам пути. Наконец собрались уезжать...
Весь нашъ поeзд, тронувшійся со станціи Гилан Нор, состоялъ человeкъ из двадцати монгол, двух монголок, лeт двадцати, с довольно красивыми и пріятными лицами, из пятерых всадников русских и двух чиновников, китайскаго и монгольскаго, сопровождавших нас по заведенному обычаю. Кромe того, имeлось до пятнадцати запасныхъ лошадей. Для полноты онисанія этой оригинальной и живописной группы нужно упомянуть о наружности и костюмах монгол и монголок. Эти смуглые скуластые люди, с
узенькими, косо-прорeзанными глазами и прекрасными зубами, одeты бблыпею частью бeдно и грязно; костюмы мужчинъ и женщин очень похожи между собою и состоят из шаровар и халата с косым воротом, часто из матерій ярких цвeтов, перетянутаго кушаком, на котором вeшают прибор с ножом, ложкой и палочками, да кисетъ с табаком и трубкой, — все китайской работы. На ногах кожаные сапоги, а на головахъ шляпы с отвороченными полями, разрeзанными назади, гдe к шляпe прикрѣпляются
обыкновенно двe ленты краснаго или голубого цвѣта съ поларшина длины. Шляпы эти сидятъ на затылкe и удерживаются завязками под бородой. Мужчины, какъ китайскіе подданные, брeют голову оставляя на затылкe косу; женщины заплетаютъ свои волосы в двe косы, которыя носят на груди, по плечамъ, или за спиной.
Дорога от Гилан-Нора идет по равнинe и поeзд наш eхал все время рысью или галопом. Сначала надовольно болыпомъ разстояніи тянутся сос новые и березовые лeса, которые потомъ постепенно рeдeют; появляются песчаные холмы, отдeльно возвышающіеся надъ гладкою степью и посреди ея расположена станція Ибицык, т.-е. стоять двe юрты и около них толпятся монголы с приготовленными для смeны лошадьми.
Когда мы подъeхали, на встрeчу вышли два монгола, одeтые нeсколько чище других; они привeтствовали нас реверансами и пригласили войти въ юрту, гдe был приготовлен чай. Оттого, что я давно не eздил помногу верхом, оттого, что не имeл привычки к монгольскому сeдлу, маленькому, жесткому и с короткими стременами, я послe этого переeзда, в двадцать семь верстъ, почувствовалъ порядочную усталость, особенно в колeнах и рад был сойти с лошади и походить въ ожиданіи, пока подойдетъ нашъ транспорта, который мы обогнали дорогой.
На досугe я хотeл-было набросать портрета сопровождавшей нас красивой монголки, но она замeтила это и стала кокетничать; подъeдет довольно близко, остановится и позволяет на себя смотрeть сколько угодно и сама смотрит на меня, но как только я поднесу к бумагe карандаш, так она хлопнет нагайкой по лошади и ускачет за версту. Подъeхала другая и остановилась неподалеку. Я стал-было рисовать ее, но первая подскакала ударила нагайкой по ея лошади и, поeхав с нею рядом, стала что-то говорить ей; они смeялись, оборачивались, снова подъeзжали, останавливались, дeлали какіе-то знаки рукой и опять обманывали; однако, несмотря на всe эти эволюціи, портрет удалось набросать...
Сердитая рѣка плескалась около этого поплавка и обдавала его водой. Голые монголы стали на концахъ своего оригинальнаго судна, взяли въ руки длинные шесты и направились противъ теченія, дѣйствуя своими шестами, которыми они упирались въ дно. Они работали съ изумительнымъ проворствомъ и ловкостью, неподдаваясь теченію, старавшемуся унести ихъ внизъ. Они держались своими босыми ногами на мокрыхъ бревнахъ съ такой силой и твердостью, какъ будто ихъ ноги были привинчены къ нимъ. Имъ часто приходилось переменять позы, переносить шесты то на ту, то на другую сторону, переставлять ноги съ одного бревна на другое и они исполняли это, не глядя, такъ же спокойно, какъ будто они действовали на просторной налубѣ.... Мне не раз становилось за них страшно: одинъ неверный шаг, нога соскользнетъ и онъ полетитъ въ воду; но они, видимо, были уверены, что этотъ неверный шаг для них невозможенъ, потому что даже и тѣни страха не выражалось на ихъ лицахъ; въ движеніяхъ не было малѣйшей торопливости. Они так боролись с бeшеной рeкой, К будто играли на лугу и только воображали себѣ, что переплываютъ черезъ бурную реку. Несмотря на любовь монголовъ погорланить, тутъ вовсе не было слышно криковъ; лишь изрѣдка говорилось то однимъ, то другимъ слово команды, и поплавокъ не плылъ—летѣлъ, по крайней мѣрѣ такъ казалось оттого, что летѣла вода мимо него. „Ну и молодцы же эти монголишки!" сказалъ одинъ
изъ казаковъ слѣдя за нимъ глазами. Поднявшись на довольно большое разстояніе по рѣкѣ вверхъ, „монголишки" повернули свой корабль и стремительно помчались внизъ по теченію, направляя его къ противоположному берегу и пристали къ тому мѣсту, гдѣ стояли люди, телѣги, быки и лошади, ожидавшіе тамъ, чтобы везти насъ дальше. Поставивъ на берегъ телѣгу, они переплыли назадъ и такимъ же манеромъ перевезли двѣ другія телѣги, потомъ насъ всѣхъ и багажъ въ нѣсколько пріемовъ. Меня такъ заинтересовала эта переправа, что я совершилъ нѣсколько рейсовъ туда и обратно, такъ, ради прогулки и не переставалъ удивляться желымъ силами и просто обезьяньей ловкости этих людей..."
/Путешествие по Китаю в 1874-1875 гг. через Сибирь, Монголию, Восточный и Северо-Западный Китай"" , П.Я  Пясецкий/ www.prib.ru/688103

******1874.7.14 — Belle matinée. Boïarsky essaye de photographier, mais sans succès, un groupe de Mongols avec leurs chevaux. C'était beaucoup de bruit pour rien, et cela parce qu'il n'était pas possible de les faire rester une minute en place, sans bouger. Prières, explications, encouragements : rien n'y fit.

— Restez tranquilles, ne bougez pas, leur dit-on.

— Saïn baïna (c'est bien), répondent-ils.

Le photographe ouvre l'appareil et compte les secondes, quand tout à coup l'un des Mongols se lève et court vers l'objectif pour voir ce qui s'y passe. Le tumulte s'ensuit ; on crie, on s'injurie, et c'est ainsi qu'après cinq tentatives infructueuses on fut obligé d'y renoncer.

Aujourd'hui nous avons voyagé avec plus de rapidité que d'habitude.

p.018 Les Mongols sont généralement d'un caractère gai et insouciant, ils causent pendant toute la durée du voyage, et aujourd'hui il leur vient à l'idée de rattraper les voitures de bagages parties avant nous. Les voilà donc tout à coup silencieux et sérieux ; ils se couchent sur leurs chevaux, et les bêtes, qui ont l'air de comprendre la manœuvre, commencent à trotter de plus en plus vite ; puis, à un moment donné, on part au galop avec des cris impossibles ; vous n'avez qu'à vous bien tenir !
Les conducteurs des voitures qu'on cherchait à atteindre s'aperçoivent trop tard de la manœuvre. Ils fouettent en vain leurs chevaux ; ils sont vaincus. Quelle joie pour les vainqueurs !


*****1874.7.16: "....Не удалось мнe также познакомиться с одними замeчательным ламою, живущими в Ургe и занимающимся медицинской практикой по правилам тибетской науки. Имя его Чоиндон, и мнe много разсказывали про него в Кяхтe и здeсь, что он просто чудеса дeлает. Жаль, но полагаю, что, не видав ламу Чоиндона, я потерялъ не особенно много, такъ как всe разсказы, самые убeдительные для других, только вредили ламe, потому что он являлся в моих глазах самым обыкновенным знахарем. Особенно не хорошо на меня подeйствовало то, что он лечит чрезвычайно сложными смeсями, даже из 70 разных трав; что берется за пророчества и иногда даетъ такіе совeты, над которыми можно только смeяться. Так, одной знакомой мнe дамe (в Кяхтe) он совeтoвал от мигрени слeдующее средство: лечь в постель и, приставив ноги к стeнe в вертикальпомъ положеніи,—пролежать 6 или 8 часов и не бояться, если из ушей, рта и носа пойдет кровь. Мигрень ея он приписалъ простуд от поясницы до ног.../page 56/

******1874.7.26: "...Между монголами, жившими на этой станціи, находился
один с тeм врожденными недостатком, который называется заячьей, т.-е. раздвоенной верхней губой. Это непріятное безобразіе, как извeстно, легко поправляется операціей, требующей не болeе четверти часа времени на все, с приготовленіем и перевязкой. Инструменты были у меня под рукой, и я предложил монголу исправить ему губу; но на мое предложеніе он отвeтил вопросом: а сколько баранов он (т.-е. я) за это возьмет? И когда ему сказали — что я не возьму ничего, он не повeрил и на операцію не согласился.
Это доказывает что их духовныя особы, занимающаяся медицинской практикой, даромъ никого не лечат и занимаются медициной не изъ любви къ наукe или человeчеству. Я повторил предложеніе, но он видимо сомнeвался и, кажется, заподозрив меня в каком-то злобном намeреніи, наотрeз отказался, а может и просто струсил, так как ему сказали, что губу надо сшить...". 

******1874.7.27: "...По утру вышел из юрты, оглядeлся, кругом—гладкая степь и нeсколько жилых юрт стоят возлe наших; монголы, монголки и дeти любопытствуют, подсматривают, удивляются и болтают между собою на нашъ счетъ и по поводу нашихъ вещей.
Между монголками была одна молодая женщина по имени Льты, маленькoго роста, как большая часть их, также, как большинство, не красивая, но eе манеры и движенія невольно бросились мнe в глаза своею особенностью: в
них проявлялась какая то изящная лeнь, если можно так выразиться; хотя здоровая, она казалась слабенькой, утомленной; всe движенія были как будто тяжелы для нея, но в тоже время чрезвычайно граціозны и эта грація тeм сильнeе поражала что все остальное кругом было так не изящно. Также невольно обращал на себя вниманіе еe тихій и в высшей степени симпатичный голос, один из тeх голосов, про которые говорятъ, что они так и просятся в душу. Вся она была симпатичная и смотря на нее и вспоминая нeкоторых барышень, которых так много и напрасно муштровали, желая сдeлать граціозными, невольно приходишь к заключенію, что истинной граціи не учатъ, она дается самой природой. Льты, — это нeжное на вид созданіе—также отправилась с нами верхом и также, то везла повозку, то держала в поводу занасных лошадей во время движенія..." 

*************1874.7.28:"...Сегодня был какой-то незадачливый день для монголов, которых несколько раз сбрасывали с себя лошади, и эти несчастные люди, вскакивая с земли, прежде всего взглядывали со страхом на сидящаго в телeгe господина или амбохана, как они нас величали; лица их выражали испуг и мольбу о прощеніи: должно быть, подобный паденія не проходатъ им даром, когда они везут китайских мандаринов; послeдніе, говорятъ, очень жестоко обращаются с ними. Впрочем, мы не в правe винить китайцев: у здeшних монгол свeжо воспоминаніе о проeздe одного русскoго офицера Б-та и еще одного господина Г-на, оставивших по себe такую память, что приходится краснeть, слушая раcсказы об их воинственных подвигах, совсeм уж не европейскаго характера, а монголы, какъ нарочно, так хорошо помнят их фамиліи и так отчетливо их произносят. Впрочем, хотя оба они состояли на русской службe, первый из них нeмец, и второй также не русскoго происхожденія.
В 6 часов вечера мы подъeзжали к станціи Сайръ-усу, гдe предполагали остановиться на день, чтоб дождаться отставшаго каравана..."/Путешествие по Китаю в 1874-1875 гг. через Сибирь, Монголию, Восточный и Северо-Западный Китай", П.Я  Пясецкий/

*******1874.7.31: "Жарко, + 37° Р. Пьется много и пьешь все, что попадется: воду, кумысъ, чай туземнаго приготовленія, и всe эти напитки
такой сомнительной чистоты, что не испытываешь отвращенія только потому, что не видишь, откуда берется вода и как они приготовляются. Колодцы содержатся монголами невообразимо грязно; у них полнeйшее презрeніе к соблюденію какой-нибудь чистоты. В том колодцe, из которoго берутъ воду для питья людям, они поятъ лошадей и верблюдовъ и остатки воды изо рта тeх и других падают обратно; в него же течет вода изъ лужъ, образующихся около колодца и образующихся, конечно, не из одной только воды. Но они привыкли, и им кажется, что иначе и быть не может. Проeхав еще двe станціи все по той же однообразной и пустынной мeстности, мы встрeтили на третьемъ перегонe.../Путешествие по Китаю в 1874-1875 гг. через Сибирь, Монголию, Восточный и Северо-Западный Китай", П.Я  Пясецкий/

********1874.8.02: Переводчикъ раньше передалъ слова монголъ, ѣхавшихъ съ нами, что по преданію, на этой горѣ находилась кузница Чингизъ-хана. Такія кузницы указываютъ также во многихъ мѣстахъ. Чтобъ не совсѣмъ даромъ пропали мой рискъ и трудъ моей лошади, я набросалъ рисунокъ этого обо съ частью разстилавшейся внизу равнины, которая теперь, когда я находился на значительной высотѣ, открылась передъ моими глазами на необъятное пространство. Почти лишенная всякой растительности, окрашенная какимъ-то неопредѣленнымъ фіолетово-сѣрымъ цвѣтомъ, она чрезвычайно походила на море въ тихую, пасмурную погоду..."

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1875 он


////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1876 он
******1876.10.11 : "И. И. ВИЛЬСОНУ г. Кобдо
Многоуважаемый Иван Иванович!
8/20 августа мы оставили китайский городок БулуньТохой и через девять дней, пройдя вдоль восточного берега озера Улюнгур и переправившись на лодке через быстрый и глубокий Черный Иртыш у перевоза Дюрбеньжин, достигли берегов р. Крана у камня Тулта, в 10 верстах от ламайского монастыря Шары-сумэ, резиденции Цаган Гэгэна. В то время как на предыдущих переходах мы испытывали мучения от жары и комаров, здесь, на Кране, растительность была уже в последней фазе своей жизненной деятельности, начал выпадать иней, хлеба на полях наполовину были уже убраны.
Долина Крана от монастыря Шары-сумэ до урочища Балбагай почти сплошь распахана под пашни олютов и киргиз. Это — житница восточной части Южного Алтая.
Для покупки хлеба киргизы съезжаются сюда с восточного склона Монгольского Алтая из долины р. Кобдо.
Кроме хлебных растений, здесь много засевается мака для опиума, который в значительном количестве идет в Кобдо и Булунь-Тохой.
Во время нашего пребывания на Кране киргизы опустились с Альп, и в ауле у торгующего киргиза Джуржпая мы запаслись верблюдами и лошадьми.
Подъем на Монгольский Алтай по узкой...Григорий Потанин". /https://core.ac.uk/download/pdf/287489485.pdf /

*****1876.10.12/10.24/: "И. И. ВИЛЬСОНУ г. Кобдо
Многоуважаемый Иван Иванович!
Зима застала нас в Кобдо, и мы остановились здесь на зимовку.
От Алтая до Хангая по южному берегу Дзабхына проходят высокие горы. Удобнейший проход через эти горы находится к югу от озера Цицикнор, но и он заносится снегом так, что становится неудобным для прохода мелкого окота. Мы уже путешествуем со стадом баранов, купленным нами еще на западном склоне Южного Алтая.
В одном из предыдущих писем я просил Вас о присылке термометра для одного приказчика. Теперь обращаюсь к Вам с просьбой в том же роде — прошу прислать один термометр Цельсия, сверенный в Физической обсерватории. Выслать его можно в Бийск на имя купца Ивана Петровича Котельникова с просьбой доставить его в Кобдо.
Стоимость их может быть оплачена я з тех денег, которые
следует мне получить из Общества.
Готовый к услугам Григорий Потанин...".

************1876.10.15: "Н. М. ЯДРИНЦЕВУ.  г. Кобдо.
Пишу Вам перед китайскими пельменями. Мы упросили китайца, брата* хозяина нашего дома, приготовить нам китайские пельмени так, как их делают сами китайцы, т. е. с овощью внутри....
В Кобдо мы зажились. С Березовским все спорим о китайцах. Я нахожу их милым народом, потому что они постоянно улыбаются нам, и, увидев что мы что-нибудь завертываем, начинают помогать. Михаил Михайлович прежде всего возмущается, что все они тщедушны, а он утверждает, что in corpora sano mens sana2. Я, как увижу китайца сзади, припоминаю Вашу тоненькую фигуру. Все они сухонькие, с тонкими пальцами, молодые с женоподобными лицами.
Кобдо очень характерный город. Мы его теперь уже изучили несколько. Это торговая колония среди степи, населенной кочевниками. Здесь только купцы и солдаты.
Поселян, т. е. крестьян, здесь нет. В городе 60 домов; все до одного заняты под лавки за исключением двух: в одном полиция, в другом живет амбань. Базара и гостиниц как в других городах, как, например, в Баркуле или Хами,
здесь нет; нет кузницы, но есть пять мастерских серебряны х вещей, где делают кольца и другие украшения; нет хлебопекарни и булочной, а есть три кондитерских, где делают вкусные побо (пирожки с урюком и орехами). Огородники— солдаты. Городского стада нет. Цены на продукты высокие, а к маслу, яйцам, картофелю, капусте не подступиться. ...В Кобдо мы зажились. С Березовским все спорим о китайцах. Я нахожу их милым народом, потому что они постоянно улыбаются нам, и, увидев что мы что-нибудь завертываем, начинают помогать. Михаил Михайлович прежде всего возмущается, что все они тщедушны, а он утверждает, что in corpora sano mens sana2. Я, как увижу китайца сзади, припоминаю Вашу тоненькую фигуру. Все они сухонькие, с тонкими пальцами, молодые с женоподобными лицами... Эксплуатация монгольского труда усиленная. Народ здесь беден, ходит в оборванном платье. Его сосут как эти торговые компании (Ташенху, Настай, Аржан и другие), так и чиновники. Губернатор, сменяясь, увозит отсюда на 50 и более верблюдах имущество. Здесь смена губернатора, как в Америке, влечет смену множества чиновников. Здесь губернатор, сменившись, увозит с собой до 200 чиновников. Новый навоз приезжает оборванный и голый, а через несколько лет щеголяет в шелковых курмах, владеет лошадьми и пр. Контраст между компанейцем в шелковой голубой безрукавке, в бархатных башмаках и в безукоризненной белизны чулках, и монголом в засаленном нагольном тулупе с медными аграфами, во вшивой мерлушчатой шапке и в пыльных сапогах с отслаиващимися подошвами — контраст поразительный. С одной стороны, почти вежливое обращение, а с другой— грубые окрики...".

1876-1877: Potanin covered the country between such widely separated places as Zaisan, Kobdo, Barkul, llliassutai and Lake Kossogol. In 1879 he visited the Upper Yenisei basin and the Turgun Mountains. Some years later he made further long journeys, but in regions outside those which our descriptions embrace — such as in the Ordos, Koko Nor, and the central Gobi. 


////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1877 он

*************Марта. 1877. К. В. ЛАВРСКОМУ г. Кобдо)
Многоуважаемый Константин Викторович!
Наконец 10/22 марта мы получили небольшую пачку писем (от Вас, от Вагина, Гациского и из Нижнего). От Ядринцева нет письма, а потому относительно Сибири оставлен без известий, кроме того, что газета «Сибирь» переходит в другие руки, куплена у Клин дера за 2000 р. и имеет других подписчиков 1200. Вы нас упрекаете.в том, что мы не просили в письмах политических новостей. Напротив, я если писал, то почти всегда просил новостей и газет, но, прожив, в китайском городе целую зиму без известий о Европе, нельзя не отвыкнуть от дум об ее жизни, к тому же умы наши наполнены местными вопросами, из которых главный — задачи экспедиции.
Письма мы получили с Котельниковским приказчиком. Продолжайте писать через него, т. е. в Бииск. Письма будет получать его брат в случае его собственного (Ива

***********По завоевании в 1877 году обратно Восточного Туркестана, который вошел в состав-провинции Синьцзян, китайцы сосредоточили управление им в Урумчи, расположенном в пятидесяти переходах к северо-востоку от Кашгара. Урумчи является головным пунктом важнейшей дороги, проходящей через провинции Ганьсу-Шэньси и связывающей Центральную Азию. С Внутренним Китаем, Соединенная только этим единственным путем с остальным Китаем и отделенная от него великой монгольской пустыней, по которой можно странствовать пятьдесят дней, не встретив ни одного человека, провинция Синьцзян осталась в стороне от гражданской войны, охватившей остальной Китай.

*****1877.3.18: "г Кобдо
Многоуважаемый Иван Иванович!
Отъезд экспедиции из Кобдо назначен 20 марта старого стиля. Пойду на юг насколько можно будет пройти. По последним слухам, ущелья Тянь-Ш аня около Баркуля наполнены шайками дунган, которые грабят на всех дорогах,
ведущих в этот город, и держат в страхе самый гарнизон.
Попытаюсь пройти до Тянь-Ш аня через стойбища Джасакту-хана, находящиеся на р. Шаринголе. Через 2 1/г месяца я буду в Улясутае, куда отправляются отдельно два охотника экспедиции. Хотелось бы отправить их по той дороге, по которой ходят отсюда караваны в Кукухото.
Это самая южная дорога в Улясутай, интересная тем, что проходит вблизи от северной подошвы снежной вершины Цасту-Богдо.
Глубоко преданный Вам Григорий Потанин"

*****"В случае войны китайцы все усилия против нас постараются сосредоточить на востоке. Как не серьёзна для нас защита пределов крайнего востока – утвердившись на Улу-Кеме [Улуг-Кеме. – Прим. авт.] и быстрым движением заняв Улясутай, мы ставим нашего соседа в гораздо более затруднительное положение... Улясутай – центр путей на западе, на востоке и на юге. Если китаец будет так неблагоразумен, что отодвинет свои войска в Маньчжурию, то с занятием Улясутая он должен будет бросить свои воинственные затеи на востоке. Ему нужно будет прикрыть с запада свои центральные владения и Жёлтую реку с юга. Заняв Улясутай, мы делаемся хозяевами всей Монголии. Разработки дороги от Улу-Кема до Улясутая, пароходство на Улу-Кеме и Енисее обеспечат наш тыл, и какие страшные усилия должен будет употребить Китай для того, чтобы сбить нас с этой позиции. Хозяйничая в центре Монголии, смотря по ходу военных действий, Улясутай может сделаться нашим операционным оазисом/клеменц. письма с дороги...

******1877: А. С. ГАЦИСКОМ У 18 марта 1877 г. Кобдо....У киргизов часто в числе предков указывается Тохтогул. Это тоже значит сын дудака. Легенда хочет сказать, что в киргизском народе есть кровь древнего народа, который назывался дрохвой. Не менее интересно объяснение названия двух киргизских родов: Бай джигит, Каратай. Байджигит значит покиргизски— богатый юноша, каратай — черный жеребенок.
Но не торопитесь: байджигит окажется не юноша, а осел (по-монгольски эльджиг), а каратай — ласточка ' (по-монгольски— харадай). В Юань-чао-миши говорится, что боярин Хорилартай Мэргань взял замуж девицу Алань-ха. Жил боярин в урочище Хоритай-мадунь (Заповедный лес), а медовый месяц провел на даче в местности Алихусунь (усунь — вода)..."

******1877.7.25: "И. И. ВИЛЬСОНУ  г. Улясутай.
Многоуважаемый Иван Иванович!
Возвратившись 13-го июля в Улясутай из поездки на юг, спешу сообщить Вам о положении дел экспедиции.
В Хами мы проехали по той же дороге, по которой в прошлом году ездили туда русские купцы из города Кобдо. Алтаин-Нуру, т. е. восточное продолжение Монгольского Алтая, мы перевалили по горному проходу Улан-Дабан, в верховьях реки Барлык. Сделав несколько переходов от южной подошвы Алтая в юго-восточном направлении, мы оставили за собой последнее из южных предгорий Монгольского Алтая и вступили в Гоби; эту бесплодную пустыню переходят здесь в два дня, ночуя посредине ее без воды и травы. На южной стороне Гоби дорога выходит в китайскую деревню Сантаху. Перевалив через параллельную Тянь-Ш аню горную цепь Мэчин-Ола, мы вступили в Баркульскую котловину. В Баркуле мы простояли несколько дней, но в город не переселялись, хотя китайское «начальство и предложило нам квартиру в городе...".


////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1878 он

********1878.6.28: "Н. М. ЯДРИНЦЕВУ
С.-Петербург]...Мне кажется, что в последнее время Сибирь отмечена многими явлениями, которые в совокупности составляют для нас эпоху: агитация по открытию портов на Ледовитом океане и экспедиция Норденшельда; занятие Амура; вопрос о колонизации на Амуре, Алтае и в Киргизской степи; стремление развернуть торговые сношения на юге; русские приказчики в городах Монголки; падение кяхтннской торговли и колония русских в Ханькоу и Тяньцзине, наконец, сибирский университет и возбуждение вопроса о штрафной колонизации. Все вто, вместе взятое, представляет задатки развития в будущем, и этой картиной будет хорошо закончить свой томик. Но не упускайте из виду, что при всей популярности книга должна быть сверена с состоянием точной науки о Сибири и померанцы не должны расти в Бийске. Кстати, не удастся ли Вам видеть и описать пресловутые яблони в Бийске. Всякая заметка о домашнем марале также будет драгоценна (если увидите двор, в котором содержатся маралы, то подробнее опишите посещение).
Григ. Потанин".

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1879 он

****1879.8.21:«напали чуть ли не с дракой глазевшие тут же монголы, вырезая куски тела казненного, которое, по их суеверному понятию, составляет какой-то талисман, сохраняющий носящего при себе кусочек человеческого тела от всяких бед и болезней». /Когда П. Д. Орлов находился в Кобдо, там казнили дунганина, пойманного китайцами в окрестностях города. 
Орлов П.Д. "Топографическое описание пути, пройденного по северо-западной Монголии в 1879 году, штабс-капитаном Корпуса военных топографов Орловым" 

******Следующая третья экспедиция Пржевальского в Центральную Азию, официально названная Первой Тибетской, состоялась в 1879-1880 гг. Участие в ней приняли 13 человек – два помощника, Ф.Л. Эклон и В.И. Роборовский, опытный препаратор Андрей Коломийцев, участвовавший прежде в экспедициях Н.А. Северцова иГ.Н. Потанина, трое солдат, пятеро казаков и один переводчик. Основной целью этой экспедиции было географическое описание Тибета, то, чего Пржевальский не смог сделать в предыдущем путешествии. Намеченная Пржевальским программа исследований включала в себя, помимо маршрутно глазомерной съемки и различных инструментальных
наблюдений, специальные зоологические и ботанические исследования, а также «составление» коллекций: зоологической, ботанической и частично минералогической38. Эти последние работы Пржевальский возложил на двух своих помощников: Эклону он поручил препарировать млекопитающих и птиц и заведовать в целом зоологической коллекцией, а Роборовскому – рисовать образцы флоры и фауны и собирать гербарий. Маршрут экспедиции проходил через Джунгарию, Тянь-Шань и НаньШань, Цайдам, северный Тибет, вплоть до горы Бумза, где путешественники были остановлены тибетским кордоном и вынуждены повернуть назад. На обратном пути Пржевальский занимался исследованием верховьев Желтой реки, вновь посетил Куку-нор, вторично обследовал Восточный Нань-Шань (горы Ганьсу) и пересёк Алашаньскую пустыню и среднюю Гоби.

***********1879: До появления русских в Монголии дома нагревались жаровнями или очагами.
Прибывшие русские торговцы стали делать железные печи и продавать их китайцам. К середине 70-х годов почти у каждого богатого купца имелась железная печь. Китайские ремесленники освоили технику изготовления железных печей. Уже в 1879 году проезжающий через Западную Монголию М.В. Певцов сделал заметку в путевом журнале о том, что «железные печи в Кобдо и Улясутае стали приготовлять тамошние кузнецы-китайцы на продажу, сначала горожанам, а потом и окрестным монголам»
/Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Вып.1. Дневник путешествия 1876-1877гг. и
материалы для физической географии и топографии Северо-Западной Монголии. – СПб., 1881. С.76/.
/Певцов М.В. Очерк путешествия по Монголии и северным провинциям Внутреннего Китая. – Омск, 1883/

*********1879.8.31/9.12/: "Н. М. ЯДРИНЦЕВУ
31 августа/12 сентября 1879 г.
Улангом.....Воровство продолжается. Урянхайцы по-прежнему наезжают на дюрбютский улус и уводят лошадей. Главный сезон конокрадства — осень с ее темными ненастными ночами. Дюрбюту говорят, что, когда начинается пропажа лошадей, одновременно начинается дурная погода и думают, что урянхайцы имеют камни «дзада» и умеют сводитьс неба дожди. Смельчаки урянхайцы идут на свой промысел пешком, без запаса, в одной шубе и только с веревкой.
Пищу добывают уже на дороге воровством. Смелость воров удивительная. Один мерен дюрбютский (майор или полковник) поймал двух урянхайцев, связал их и на ночь отдал под караул. Ночью они вылезли из заключения, украли у мерена двух отличных лошадей и бежали. В прошлую осень было украдено у дюрбютов до 100 лошадей только в одиночку, не считая покражи по десяти, двадцати лошадей. Нынешним летом уже угнан целый табун разом в 50 лошадей. У русского купца Мокина из пригона увели несколько лошадей, в том числе двух лошадей Орлова. Говорят, что люди на караулах в части с ворами —воров урянхайцев пропускают через границы свободно, а дюрбютов, являющихся на линию искать лошадей, вяжут и бьют. Так китайский чиновник на карауле Ботогон связал дюрбюта, посланного туда топографом Елисеевым (во время отсутствия Орлова) с известием о пропаже лошадей...Г.Н. Потанин"

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1880 он

****1880.4.21-5.02:"Н. М. ЯДРИНЦЕВУ. 
Иркутск....В Тунку выехал какой-то лама; как беспаспортного,его посадили в съезжую, затем обыскали, нашли 600 руб. и выпустили через некоторое] время, но выдав только 25 р. (будто только у него и было) и велели ехать домой. Я ездил в улусы аларские. Там открыл существование торговли детьми. Бедные тункинские буряты вывозят мальчиков и девочек в аларское ведомство и продают в вечное владение. Недавно куплена девочка за 45 рублей. Возят через Иркутск. Детей привозят в Аларь или сами родители или особые барышники...Г.Н. Потанин"

*****1880.4.09- 5.28: "Я выехал из Иркутска в Кяхту очень поспешно, в ночь на 9-е апреля. Стояла распутица, лед на Байкале почернел и признан был ненадежным, так что тракт почтовый еще с 7-го числа, — раньше условного с почтосодержателями срока, был переведен на Кругобайкальскую дорогу....
А нищета здесь действительно поразительная. Многие юрты кормятся исключительно подачками проезжающих которые нарочно запасаются для того мотальскою будой (просо). Просьбы о юмучуе (милостыне) осаждают вас на каждом шагу. Вот старуха вся нагая, сухая как щепка и черная, точно обгорела, с дюжиной таких же ребятишек, бежит на пересечку пути каравану, с кривляньями выкрикивая свой «юмучуй». А вот из той жалкой, сиротливо-одинокой юрты вышли брат с сестрой, ребятишки лет 8-10. Они скромно вышли на дорогу и стоят не шелохнутся. Пухленькая рожица мальчугана смотрит еще довольно весело, детски-наивно, но девочка глядит исподлобья, алчно и мрачно. Мы подъехали. Детские ручонки робко протянулись, мальчуган тихонько промолвил «юмучуй» и отвернулся.

Как не дать! И рука невольно тянется к мешку, хотя знаешь что там и себе на дорогу осталось уже не так много. Но дети здесь не всегда так робки и застенчивы. Вот тут из-за бугра выбежала их целая куча. Взапуски один за другим с криком и хохотом несутся они босоногие по раскаленному леску. Для них «юмучуй» составляет привычное дело, легкий заработок и веселое препровождение времени в потехе над дающими его. А то еще лучше. Ведет женщина, сама еще довольно молодая, свою красавицу дочь, которой худоба и бледность помогают маскировать природную ширину скул и темный цвет кожи. Как блестят, искрятся ее глаза, когда она в смущении поднимает их на проезжего, по приказанию матери, которая толкает ее вперед и побуждает на все. Иной проезжий пользуется случаем, заводится торг... Или вот еще старик, очень уже зажившийся на старушке земле. Чей-то век заживает он? Уж далеко не свой. Про свой век он забыл. Он разучился говорить, едва ходит, но хочет есть, и идет издалека на дорогу едва завидит вдали караван. Зрение у него хорошее, лучше даже чем у другого помоложе. На что он похож? Как страшно шлепает его отвислая нижняя [368] челюсть! Как зияет черный пустой рот! Что за фигура! Лучше отвернуться и кинуть ему не глядя горсть буды..."/ШЕСТУНОВ Н. "ОТ КЯХТЫ ДО КАЛГАНА"

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////

1881
////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1882 он


////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1883 он

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1884 он

////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1885 он:
********1880-аад онд Умард хятадад гарсан Ихэтуаны бослогын хөлд  Өвөрмонголын ЗууУд орчмын 150 000 монгол иргэн хядуулсан хачин аймаар түүх бий. Жирэмсэн эхийн ургийг нь гаргаж нүүрийг бүтээж, эр хүүхдийг засаад хэсэг байлгасны дараа алж, тархи руу нь гадас хадаас шааж гэх мэт. 
Мөн саяхан 1960-аад онд болсон Соёлын довтолгооны үеэр хэдэн арван мянган өвөр монголчуудыг хүний санаанд багтамгүй тамалж алсан явдал ч бий. Санаанд багтах ч аманд ч багтамгүй тийм тамлал, хэрцгийлэл.
Манайх манж, хятад, төвдийн нөлөөнд хоёр зуу гаран жил болж,  тэгэхдээ бас тэдний энэ бурангуй харгис соёл манайд орж ирж байсныг нотлох зүйл 1930-аад оны дүрвэлт, бослого зэрэг хэрэг явдлуудаас маш тодорхой илэрдэг. Монгол хүн нэгнийхээ зүрх сугалах, арьсыг нь хуулах, шөрмөсийг нь сугалах, шатаах, хуйхыг нь хуулж, аманд нь чихэх гэх мэт. 
Хятадуудын харгис хэрцгийн тухай бичвэл далай шиг юм гарна. одоо ч муур нохойг торонд хийж байгаад гаднаас нь амьдаар нь хуйхалчихдаг, могой хулганыг буцалж буй усанд хийгээд халбагаар дарж байгаад чанадаг гэх мэт хачин балай бичлэгүүдээ ид хав болгон нэтээр цацалж л байдаг. Би гүтгээгүй шүү. Бодит байдал тэр юм..."
//////////////////////////////////////////////////////////
1886 он
********1886.7.20: "....Я поехала в ставку с Сантан-джимбой. Ставка не представляла ничего внушительного — те же юрты, только войлоки на них немного белее, чем у простых торгоутов. Перед одной из них стояли мачты. Из нее вышли две женщины, помогли мне сойти с лошади и повели в юрту. У дверей меня встретила высокая монголка, за халат которой цеплялось четверо ребятишек. По костюму я приняла ее за няню; но в юрте она меня усадила и стала занимать разговорами, и я поняла, что это княгиня, а ребятишки в засаленных халатах и грубых сапогах — ее дети. От обыкновенных юрт юрта княгини отличалась только пунцовой шерстяной материей, которой она была обтянута изнутри. Против очага стояло низкое кресло с пунцовыми подушками; это было кресло самого князя.
Вскоре в юрту вошли несколько монголов с шариками на шапках; перед нами поставили скамеечки и подали чай в фарфоровых чашках; потом в тех же чашках нам подали пельмени. Чиновники скоро ушли и увели с собой Сантан-джимбу; после этого мой разговор с княгиней пошел успешнее. Я отдала ей маленькие подарки, которыми тотчас же завладели дети. Мы говорили о погоде, о жаре, о комарах, мучащих людей. Княгиня спрашивала меня о моих странствиях и призналась, что кроме своих степей она ничего не видала. Старшую девочку она уже приучала к хозяйству: она умела уже доить овец, но еще не умела доить коров.
Княгиня не жаловалась на бедность, но вся обстановка говорила о ней. Особенно поражали нас своими лохмотьями и попрошайничеством слуги князя. Они приходили в наш лагерь и просили еды и одежды. Хотя наши рабочие уже сами обносились, но их обноски годились еще для прислуги князя...." /Потанин. "ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ. НАНЬ-ШАНЬ И ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ ЦЕНТРАЛЬНУЮ МОНГОЛИЮ"/.

///////////////////////////
1887

*****1887 г. «Жители представляли поразительный контраст с только что оставленными китайцами; они были сильны и рослы, с круглыми румяными лицами, очень простодушны и добросердечны. Они исключительно номады и пастухи и ничего не возделывают. Старая воинственность, сделавшая их такими могущественными во дни Чингисхана, совершенно незаметна теперь. Китайское правительство поощряло превращение мужского населения в ламы и говорят, что теперь насчитывают до 60 лам на 100 мужчин. Вследствие этого в Монголии быстро убывает народонаселение. Недавно бывший голод уничтожил много людей, и страна обезлюдела бы, если бы китайские эмигранты не наводнили ее»....  «Лицо первых /восточных монголов. А.Б/круглое и полнее, западные имеют лицо более длинное и нос более выдающийся; Кроме того они выше ростом, чем монголы восточные"
/Д. Клеменц, "Письма с дороги"/

*****В 1887 г. было построено два моста – через р. Толу и её протоку, которые ремонтировались за счёт взносов чаеторговцев. При отсутствии в Урге дорожной инфраструктуры для русских поселенцев актуализировалась проблема переправы через местные реки. На средства русских купцов консульство организовало мостостроение и создание переправ под Ургой и между Кяхтой и Ургой. Монголы пользовались мостами и переправами безвозмездно. За исправностью объектов следил откомандированный Приамурским Генералгубернатором казачий полковник Петров. В 1897 г. консул предложил китайской стороне объединить усилия для строительства мостов через новые русла р. Толы, образовавшиеся в результате изменения направления реки (5000 лан серебра – с торгующих в Урге и кяхтинском Маймачене китайских лавок, 3000 лан серебра –от русского купечества в Кяхте; К апрелю 1898 г. в Урге было выстроено и передано в общее пользование 3 моста. Переправы через р. Толу, а затем и по рекам Иро и Харе, а также хозяйство для их нужд, были устроены по просьбе монгольских ханов и князей в 1884 г. и содержались на средства от взносов монголов и русских. 

****"...At Kalgan  I met the ex- captain of  a Chinese gunboat which had been engaged in the action at Foochow during the Franco-Chinese war. His was a curious story. The Chinese have a principle that in a battle a commander must either be victorious or else die....
If the French had not killed him, he ought to have killed himself, and, as he had not done so, he was ordered into exile for life to the Mongolian border, and told to  think himself fortunate that he had not been executed...."
/"Амоng the Celestials". Francis Younghusband/.

****1887.4.12:"....We  passed  through the Great Wall, and entered what Marco Polo calls the land of Gog  and Magog..."/"Амоng the Celestials". Francis Younghusband/.

*******1887.4.14:"...We emerged from the desolate wind-sweft valleys of the Yang-ho and entered the broad, open plain of Mongolia proper. Morning broke as we appeared upon the plateau; a faint of blue haze hung over the low hills which edged the plain and streched away in the far distance.  An extraordinary sense of freedom came over me as I looked on that vast grassy plain, extended apparently without limit all round. There was no let or hindrance - I could go anywhere, it seemed, and all nature looked bright, as if enticing me on. Here and there in the distance could be seen collections of small dots, which as we came nearer, proved to be herds of camels and cattle. Numbers of larks rose on every side and brightened the morning with their singing. Small herds of deer were frequently met with; bustard too were seen, while numbers of geese and duck were passing over-head in their flight northward. The entry to Mongolia was entrancing, and the spirits of the whole party rose as we marched cheerily over the plains.     
Away in the distance we had seen some black spots from which faint columns of blue smoke were rising peacefully in the morning air. These were the yurts or felt tents, of the Mongols, towards which we were making.
On arrival I found them to be very much what books of travel had led me to expect-dome shaped, made of a framework of lattice, with a hole in the roof. The inhabitants of one of them made room for me. A felt was spread out to lie on, and a couple of small tables placed by my side. All round the sides of tent boxes and cupboards were neatly arranged, and at one end were some vases and images of Buddha. In the centre was the fireplace, situated directly beneath the hole in the roof. I was charmed with the comfort of the place. The Chinese inns, at which I had so far had to put up, were cold and draughty. Here the sun came streaming  in through the hole in the top, and there were no draughts whatever. Nor was there any dust; and this being the tent of well-to-do Mongol, it was clean and neatly arranged...
It was a pleasure to be among these jolly, round-faced, ruddy-cheeked Mongols, after living amongst the unhealthy-looking Chinese of the country through which we had lately been travelling, who showed little friendliness or good-humour, and who always seemed to cause a bad taste in the mouth.  These first Mongols
 happened to be an unusually attractive lot. There were, of course, better off than those whom I afterwards met with far away  in the desert, and this perhaps accounted for their ever-cheery manner, which left such an agreable impression on me..." 
 "/"Амоng the Celestials". Francis Younghusband. London. John Murray, Albemarle Street. 1898. /

 ****1887.4.15: "On the following day we entered hilly country again, and at the end of the march came upon country cultivated by Chinamen, who here, as elsewhere along the borders of Mongolia, are encroaching on the Mongols, and gradually driving them out of the country back into the desert. The slack, easy-going Mongol cannot stand before the pushing, industrious Chinaman; so back and back he goes. It's the old story which is seen all through nature-the weak and lazy succumbing to the strong and vigorous. The observer's sympathies are all with th Mongol, though, and he feels regret at seeing the cold and hard-natured Cinaman taking the place  of the easy-going, open-hearted Mongol..."
"/"Амоng the Celestials". Francis Younghusband. London. John Murray, Albemarle Street. 1898./

*****1887.4.26: "...Auspicious day, having at lenth arrived, I had reluctantly to say good-bye to my kind and hospitable friends-the last of my countrymen I should see for many a month to come-and take my plunge into the Gobi and the far unknown beyond. We might have been starting on a voyage; all supplies for several weeks were taken, everyting made snug and ready as if going to sea. Ours was a compact little party-the camel man, who acted as guide, a Mongol assistant, my Chinese "boy", eight camels, and myself. Chang-san, the the interpreter, had gone back to Peking, feeling himself unable to face the journey before us,
and so I was left to get on as best I could, in half-English, half-Chinese with the "boy", Liu-san. The guide was a doubled-up a little man, whose eyes were not generally visible, though they sometimes beamed out from behind his wrinkles and pierced one like a gimlet. He possessed a memory worthy of a student of Stokes, and the way in which he remembered the position of the wells at each  march in the desert, was simply marvellous. He could asleep on the back of a camel, leaning right over with his head either resting on the camel's hump, or dangling about beside it, when he would suddenly wake up, look at stars, by which he could tell the time to a quarter of an hour...His one failing was opium-smoking; directly  camp was pitched he would have out his pipe, and he used to smoke off and on till we started again. I was obliged occasionally to differ with this gentleman; but, on the whole, we got on well together, and my feelings towards him at parting were more sorrow than of anger, for he had a hard life of going backwards and forwards up and down across the desert  almost continuously for twenty years, and his inveterate habit of opium smoking had used up all the savings he ought to have accumulated after his hard experiences. 

The Mongol assistant, whose name Ma-te-la /Mэдэрээ/ was a careless, good-natured fellow, always whistling or singing, and bursting into roars of laughter at slightest thing, especially  at any little mishap! He used to think it the best possible joke if a camel deposited one of my boxes on the ground and knocked the lid off. He never ceased wondering at all my things, and was pleased  as a child with a new toy when I gave him an empty corned-beef tin when he left me. That treasure of an old tin is probably as much prized by his family now as some jade-bowls I brought back from Yarkend are by mine. 
Poor Ma-te-la /Medere or Mэдэрээ. A. Болд/ had to do a prodigious amount of work. He had to walk the whole-or very nearly the whole-of each march , leading the first camel; then after unloading the animals, and helping to pitch the tents, he would have to scour the country round for the argals or droppings of camels, which were generally all we couldget for fuel. By about twoin the morning he could probably get some sleep but he had to lie down amongst the camels in order to watch them, and directly day dawned he could get up and take them off to graze. This meant wandering for miles and miles over the plain, as camels are obliged to pick up a mouthful of scrub here and there, where they can, and consequently range over a considerable range over considerable extent of ground. He would come into camo for short time for his dinner, then go off again, and gradually drive the camels up to be ready for start; then he would have to help to load them, start off  on the march. This seemed to me fearfully hard work for him, but he never appeared any worse for it, and was always bright and cheery. I gave him a mount one day on one of my camels, but he would never get up again, as he said the guide would give him no wages if he did..."
/"Амоng the Celestials". Francis Younghusband. London. John Murray, Albemarle Street. 1898./

*****1887.4.27:  "Crossing these mountains the following day, we afterwards entered an undulating hilly country, habited principally by Chinese. Villages were numerous, cart-tracks led in every direction, and the valleys were well cultivated. There were also large meadows of good grass, where immense flocks of sheep were feeding; but I was astonished to see that, although we were now in Mongolia, the largest and best flocks were tended by and belonged to Chinese, who have completely ousted the Mongols in the very calling which , above all, ought to be their speciality..."
/"Амоng the Celestials". Francis Younghusband. London. John Murray, Albemarle Street. 1898./

********При отсутствии в Урге дорожной инфраструктуры для русских поселенцев актуализировалась проблема переправы через местные реки. На средства русских купцов консульство организовало мостостроение и создание переправ под Ургой и между Кяхтой и Ургой. В 1887 г. было построено два моста – через р. Толу и её протоку, которые ремонтировались за счёт взносов чаеторговцев. Монголы пользовались мостами и переправами безвозмездно. За исправностью объектов следил откомандированный Приамурским Генерал-губернатором казачий полковник Петров. 

************1887.5.22:"....The Bortson well was reached on May 22. Here were a few Mongol yurts on the banks of some small trickles of water, running down from the Hurku Hills to the north ; and it was at this point that I crossed the track of the Russian traveller, Prjevalsky. In his first, and also in his third journey, he had crossed the Galpin Gobi from the south, and passed through this place on his way northward to Urga. Describing the Galpin Gobi at this point, the great Russian traveller says : " This desert is so terrible that, in comparison with it, the deserts of Northern Tibet may be called fruitful. There, at all events, you may find water and good pasturage in the valleys : here there is neither, not even a single oasis—everywhere the silence of the Valley of Death. The Hurku Hills are the northern definition..."
 /"Among the Celestials" by Captain Francis Younghusband, 1898, London/

******1887.7.24:"...We reached Karashar, which, like all towns hereabouts, is surrounded by a rnud wall, and the gateways surmounted by the usual pagoda-shaped towers. We had to make a half-halt here, to dry things which had been wetted in the rivers. I went for a stroll round the place. Outside of the walled city there are two streets running down to the Karashar river, which is rather more than half a mile from the walls. Near the river were some encampments of Kalmaks who were very like Mongols, living in yurts, dressed as other Mongols, and wearing pigtails, the round coloured caps with a tassel, and long coats. They are easily distinguishable from both Chinese and Turks. I questioned several people about the different races of this part of Turkestan, and was told that there were three different races—the Kitai (Chinese), Tungani, and Turks, and here at Karashar were a few Kalmaks..." /"Among the Celestials" by Captain Francis Younghusband, 1898, London/

*********1887.8.10: ...Under the guidance of this man, I left Aksu on August 10, riding one pony myself, while another was ridden by the Turki servant, and a third, carrying all the baggage we took with us, was led. In this way we could travel fast, and make long marches. Several of the cheery sociable merchants from India accompanied us for the first half of the march, and provided a lunch in a garden under the cool shade of fruit trees. The country, for several miles beyond Aksu, was well cultivated, and the road good. We crossed the Aksu river,  divided into many branches, a mile wide in all, the water in the deep channels being waistdeep, and the next day arrived at Ush Turfan, a picturesque little town at the foot of a rugged hill, with a fort on its summit. From here we passed through a country cultivated at first, but afterwards relapsing into the more or less barren condition which is characteristic of the district. The sides of the hills which bounded the valley we were ascending were not, however, so utterly barren as many we had passed. There was a quantity of scrub and small bushes on them, and, higher up, fine grassy slopes in places. At the end of the march we reached a Kirghiz encampment of twenty-two tents. Here were the first Kirghiz I had met ; but most of the men were with their flocks and herds, higher up on the mountain-sides, and it was only the very old and the very young that were left below with what might be called the heavy camp equipage. Having no tent of my own, and there being no public inn, I was obliged to do as the people of the country do, and seek the hospitality of the inhabitants of the tents. This was, as usual, readily given. We rode up to a tent and Rahmat-ula-Khan went in, said we were travelling to Kashgar, and asked for accommodation for the night. In this way I found myself quartered in a tent with four old ladies, one of whom was a great-grandmother, and the youngest a grandmother. But their hospitality was equal to their age, and we took a mutual interest in each other. The tent was similar in construction to the yurts of the Mongols, but these Kirghiz seemed much better off than any of the Mongols I had met, or than the Kirghiz we afterwards saw on the Pamirs. They were well clothed in long loose robes of stout cotton cloth—generally striped—of Russian manufacture. Round the tents were piles of clothes and bedding for the winter—good stout felts and warm quilts ; and rows of boxes to contain the household goods and treasures. A small portion of the tent was always partitioned off, and there were kept the supplies of milk, cream, and curds, which form the staple food of the Kirghiz. On the whole, the tents were clean and comfortable, and by living en famille with these Kirghiz, I got to see a great deal more of their customs and habits than I otherwise should have done...."/"Among the Celestials" by Captain Francis Younghusband, 1898, London/

/////////////////////////////
1888 он

////////////////////////////////////////////////////
1889 он:

******1889.6.02:....Из Кульджи мы выступили 2 июня и, обойдя город с севера, вышли в степь. Было уже поздно, солнце заметно склонялось на запад и своими косыми лучами золотило верхи отдаленных гор, тонувших в сизом тумане....
Пройдя эту гряду, мы вышли в густо поросшую луговыми злаками долину р. Мазара, в верховьях Боро-бургасу, и остановились ниже устья ущелья последней, по соседству с селением Ураз-бай. Здесь нас окружила толпа киргизов рода Кызай, старшина коих взялся проводить нас за перевал. Это было как нельзя более кстати, так как при его содействии нам очень скоро удалось сменить двух из заболевших у нас лошадей.
......Выше правого притока Талда (иначе Улостай) горы расходятся амфитеатром, и ущелье расширяется в обширный цирк, служащий главным, хотя и временным, становищем для местных киргизов.
Несколько выше Талды сходятся обе реки, образующие реку Боро-бургасу: Джаргалы и Чон-кол...

*******1889.6.07: "....Шесть долгих часов шли мы еще этою гоби, пологими террасами понижавшейся постепенно к одной из глубочайших впадин Джунгарии – пустынному соленому Эби-нору. Мгла давно уж спустилась на землю, и теперь нам приходилось брести только ощупью, руководясь почти исключительно гулким топотом передовых лошадей. Но куда шли эти лошади и кто вел их вперед, мы этого теперь вовсе не знали, да и знать не интересовались… Измученные жаждой и голодом, а главное, непомерной усталостью, мы сознавали инстинктивно только одно: отстать теперь от товарищей, значит – заблудиться в степи. И мне кажется, что лошадьми руководил тот же стадный инстинкт; иначе как объяснить их видимую тревогу всякий раз, как отзвук движения каравана впереди на мгновение замирал?
Давно уж в моем эшелоне все люди молчали… Да и что за беседа теперь! Не у кого даже расспросить о дороге, потому что проводники наши куда-то исчезли. 
.....С этой печальной обстановкой вполне гармонировали и люди – торгоуты, такие же худые, как и их скот, неизвестно чем здесь питающийся и как выносящий и подчас нестерпимый здесь зной и бездну докучливых мух… А между тем, хотя и странным, но тем не менее чрезвычайно приятным противоречием с этой убогой обителью человека виднелись здесь чуть не рядом небольшие, но все же веселящие глаз яркозеленые запашки пшеницы, ничем не защищенные и не огороженные – совершенное чудо для гоби!
Откуда же бралась здесь эта вода и почему хлеба оставляет не тронутым скот? Вот вопросы, которые мы тщетно задавали себе; торгоуты же уклонились от прямого ответа: они почему-то боялись быть откровенными даже в столь невинных вопросах. Так мы и покинули на следующий день это урочище Толи (абс. выс. 1509 футов, или 457 м), ничего на этот счет толкового не узнавши.
К Цзин-хэ повел нас старик торгоут....

****1889.7.24:"....Китайцы – они ведь странный народ – своих боятся, а к русским питают доверие. Ни калмыков, ни киргизов и близко к Урумчи не пускают, а русские – торгуй в нем, чем хочешь. С гурта тысячу, а не то и больше рублей наживаем… А лошади – с тех-то, пожалуй, и по пяти рублей на голову мало считать… Да теперь, впрочем, что! Раньше разве так торговали? Были деньги – солдаты стояли. А нынче норовят уже больше в кредит… Оскудел народ, нет вовсе серебра в крае, а натурой отсюда что увезешь? Страна неустроенная, все тут – привозное, ничего своего…
И в этих немногих словах сказался ясный взгляд киргизов на бедственное положение южной Джунгарии и на ее материальную зависимость от соседей. Действительно, единственно, чем может еще в настоящее время гордиться эта страна, – это производством высших сортов опия..."

///////////////////////////////
1890 он

******1890.1.31:Современный Хотун-там – очень разбросанное селение. Только в одном месте дома скучиваются и образуют площадь и улицу; а затем отдельные хутора виднеются всюду, даже вдоль речки Аглик. В настоящее время население Хотун-тама, в общем не превышающее 350 душ обоего пола, подчиняется хамийскому вану, хотя когда-то управлялось своим наследственным беком. Последний теперь дряхлый старик, живущий тут каким-то анахоретом /отшельником/, без почета и власти. Он тоже явился к нам: «повидать на склоне дней своих, – как он сам выразился, – русских, о которых слышал, но видеть которых не довелось». Он прошамкал затем еще что-то, но даже явившиеся к нам одновременно с ним дорга, аксакал и другие туземцы его не поняли или, может быть, сделали только вид, что его не поняли? Тогда вступил в свои права наш полиглот Николай.
– Да по-каковски же он говорит?
– Это язык наших дедов. В нем больше слов китайских и монгольских, чем тюркских; но есть и такие, которые никому непонятны…
Эти непонятные слова я хотел записать, но дорга отказался выполнить это желание.
–Перед вами старик, когда-то управлявший всем этим краем. Теперь он лишен власти, но все же помнит ее и потому ко всему относится с большим недоверием, чуя обиду даже там, где ее нет. К вам он относится уже с предубеждением: не вы, как бы следовало, посетили его, а он вас…
– Да мы даже и не подозревали о его существовании…
– Так-то так… Да ему от этого ведь не легче.
Хотунтамский уроженец отличается и речью и складом лица от остальных жителей Восточного Туркестана. В его жилах несомненно в значительной примеси течет монгольская кровь, что, впрочем, и следовало предвидеть, так как все дошедшие до нас исторические документы согласно показывают о той видной роли, какую в Хами, в доманьчжурские времена, играли монголы. Мы хотели снять с некоторых из них фотографии. Но дорга и этому воспротивился.
– Нет уж, пожалуйста! Народ наш темный, дикий… Будет говорить, что вы на них беду накликаете…

///////////////////////////////////////////////////////
1891

******1891:...Вначале, действительно, подверглись грабежу и истреблению богатые китайцы и христиане. Но вскоре мятежники переключились на монголов и разгромили хошун Аохан, два хошуна тумэтов и два хошуна харчинов. Был убит князь Дагчин – председатель Джоудаского сейма. Мятежники использовали антимонгольские лозунги. По-видимому, ненависть к монголам, мешавшим колонизации, смешивалась с ненавистью к маньчжурам: именно здешние монголы одними из первых вступили с ними в союз. Хотя в хошунах Тумэт и Аохан почти все пригодные для распашки земли уже принадлежали китайцам, последние решили захватить и менее пригодные земли, еще остававшиеся у монголов. Получив отказ, претенденты объединились с сектой. В результате почти все монгольское население этих хошунов было истреблено или разбежалось, имущество разграблено или уничтожено305. По последним данным, лишь в хошуне Левого крыла тумэтов за 10 дней мятежники истребили как минимум около 10 тыс. монголов, разрушили тысячу деревень, около 100 тыс. монголов потеряли жилье. Мятеж был подавлен в декабре.

*****1891: "...Аймшигт тэсрэлт болов. Улаан малгайтны урвалгаан, Хятад тариачин Ян Ей Чуаний самуун, Жан Дан Даогийн үймээн гэж янз бүрээр нэрлэгдэх, монголчуудын түүхэнд учирсан хамгийн том гэноцидүүдийн нэг тохиов.
Хужаа нар “Хүнийг нь алж, газрыг нь булаая!” гэж уулгалан, Чин улсын засагтай сүлбээцэлдэн Зостын чуулганд (Одоо Улаанхад), Харчин гурван хошуунд 48 өдөрт 150 мянган монголчуудыг хяджээ!
Монголчуудыг мянга мянгаар нь бөөгнүүлж, нэг ч хүн үлдээлгүй алж байв. Нялх хүүхдийг хөлөөс нь барин савах, жадны үзүүрт өлгөх зэргээр хороож байлаа. Жирэмсэн эхийн гэдсийг хүүлж, ургийг нь харуулна. Хожим тэр хүмүүсийг оршуулах гэхэд толгой байвч бие үгүй, бие байвч толгой үгүй, бие толгой байвч мөчис үгүй гэхчлэн үзэшгүй аймшигт дүр зураг угтжээ. Маш болхи зэрлэгээр цавчилж, цохилж, тамлаж зовоож хядсан аж.
Олон монгол хүн цөс хэмхэртэл эмээж, араас улаан малгайтнууд гарч ирэх вий хэмээн Хянганыг давтал зугтаж дүрвэжээ. Сод зохиолч Инжиннаш хамаг бүхнээ орхин зугтаж, Ляонинд нэгэн хуучин балгасанд орогнож нуугдаж байгаад, өвчний улмаас эцэслэсэн байна. Олон монгол хүн шударга өшөө хорсолд автаж, эрслэн тэмцэх болжээ. Хятад колонистуудын аюул, Чин гүрний хорлолыг яс махандаа шингэтэл ойлгож, яавч хужаа нартай хамт амьдрахгүй, амьд үхсэн ч тэднээс тусдаа байх болно гэж андгайлж байжээ.
Улаан малгайтны урвалгаан нь сайн судлагдаагүй, Хятадын үзэл сурталд дарагдаж ирсэн харгис явдал юм..." http://moenhbayar.blogspot.com/2012/01/118.html

*******1891.4.02: "....В Шан-хай-гуань мы прибыли 2-го апреля. Великая стена около него еще довольно порядочно сохранилась, хотя местами образовались песчаные увалы вровень со стеной. Самый город (называемый Линь-юй-сянь) невольно обращает внимание по своей кипучей торговой деятельности, как самый важный пункт, через который сообщается Манчжурия с собственным Китаем. Здесь же впервые встречаются настоящие китайские нищие, голые, покрытые струпьями и дошедшие почти до полного идиотизма. Таких нищих в Манчжурии я не разу не видал. Правда, еще перед Шань-хай-гуанем попадались на дороге нищие, на костылях, выспрашивающие от проезжих подаяние. Но они сохранили человеческий образ и по всех вероятности были отчасти деревенские бедняки, отчасти переселенцы, наученные примером Шаньханьгуаньских нищих....".http://www.rasl.ru/e_editions/Russia_China-2012.pdf

********В Мукдэне, столице Манчжурии, никто уже не мог написать мне несколько слов по-манчжурски (для печати), и там не услышишь слова по-манчжурски, да и китайское наречие резко отличается от северного, напр., вместо жень человек ин, вместо жи-тау солнце ии-тау, вместо с – ш и т.д. Тут, вероятно, не осталось без влияния наречий Шань-дунцев, издавна переселявшихся в Манчжурию. Ознакомился я, наконец, за этот период и с сельскими, земледельческими работами средней и южной Манчжурии и части (правда, небольшой) собственного Китая (но они, в сущности, совершенно одинаковы) и мог сравнивать их с таковыми на севере Манчжурии, по амуру, с постепенным переходом от культуры овса и проса (сяо-ми-цза) до культуры ри

******The Jindandao incident refers to a rebellion by a Han Chinese secret society called Jindandao (金丹道), who rose in revolt in Inner Mongolia in November 1891 and massacred 150,000–500,000 Mongols before being suppressed by government troops in late December. The revolt devastated Mongol communities in the southeastern borderland and forced many Mongols to take refuge in northern banners./ Borjigin Burensain, The Complex Structure of Ethnic Conflict in the Frontier: Through the Debates around the ‘Jindandao Incident’ in 1891, Inner Asia, Vol. 6, No.1, pp. 41–60, 2004/


///////////////////////////////////////////////
1892 

*******1892:В результате после китайского мятежа Удай-ван – князь хошуна Джасакту аймака Южный Горлос Джеримского сейма в 1892 г. согласился на иммиграцию в свой хошун харчинов феодала Хайсана, который имел 13 удачных боев с мятежниками.

*******1891-1892: С начала выдачи ««Дашэнкуй»» лунпяо оформился неравноправный характер товарообмена, во всех сомонах была организована система долговых обязательств монгольских князей. В 1891-1892 годах общая сумма по займам компании «Дашэнкуй» составила 86603531 лян серебра308. Таким образом, благодаря системе кредитов и ссуд, неравноправному товарообмену, «Дашэнкуй» сумела в короткий срок стать одной из крупнейших компаний Северного Китая. 

////////////////////////////////////////
1893 он
**********"...Коренные, т. е. постоянные жители города Данкыра, состоят из китайцев: купцов, начальства, солдат, различных предпринимателей, актеров и аферистов, вовлекающих, для собственной наживы, приезжающих кочевников в разные пороки и пр. Дунган очень немного; они живут в городах Бомба и Ду-ба-чэне, между Синином и Данкыром, и приезжают в последний для торговли произведениями сельского хозяйства, в котором вообще достигают больших успехов и конкурируют с китайцами. Про китайцев надо сказать, что они здесь живут хорошо; постоянное общение с прибывающим сюда кочевым народом со здоровым духом и телом оказало на них [269] прекрасное влияние: они здесь выглядят гораздо здоровее, энергичнее и решительнее и, вовлекая в курение опиума номадов, сами его менее курят. Они быстро расселяются в окрестностях города, где во время прошлого дунганского восстания были вырезаны дунганами. Вверх по данкырскому ущелью, 10 лет тому назад еще совершенно безлюдному, теперь на расстоянии 30 верст к западу, все пространство уже сплошь занято фермами, а скаты соседних гор снизу до верху разделены уступами под пашни. На них сеют главным образом ячмень, который идет на приготовление дзамбы, быстро разбираемой в большом количестве кочевниками. Для перемола последней устроено на протекающей по ущелью речке множество небольших мельниц. Кроме ячменя сеют еще пшеницу и горох, тоже выгодно сбываемые в город, и немного маку для добывания опиума.

В окрестностях города Данкыра, в горах, недалеко от сел. Бомба кочуют киргизы, которые управляются начальником или по-китайски шань-го (старшиной, аксакалом). Они занимаются скотоводством и охотою. Все они магометане, говорят смешанным языком (киргизский, китайский, монгольский и тангутский). О том, в какое время и при каких обстоятельствах они сюда попали, никому неизвестно. Вместе с ними живут и монголы-магометане. Они славятся как замечательные охотники-стрелки. Управляются своим шань-го. Они отличаются удивительной чистоплотностью, и крайне фанатичные магометане усердно исполняют все омовения и положенное в день число намазов (молений). Киргизов вместе с монголами считается китайцами немного более 200 юрт; внешним видом они почти не различаются. Мужчины и женщины одеваются одинаково. Всеми ими управляет князь в степени гуна, назначаемый китайским правительством из их же среды. Он имеет поочередное местожительство по кочевьям то киргизов, то монголов и, по указанию китайцев, то в Данкыре, то в Синине...".
В. И. РОБОРОВСКИЙ
"ПУТЕШЕСТВИЕ В ВОСТОЧНЫЙ ТЯНЬ-ШАНЬ И В НАНЬ-ШАНЬ"

/////////////
1894 он

*****1894.5-р сар:  Я.П. Шишмарёв ходатайствовал об учреждении в монгольской столице школы для молодых монголов для обучения русскому и китайскому языкам [1, л. 267об.] и заручился согласием ургинских амбаней по данному вопросу. Несмотря на то, что Я.П. Шишмарёву была обещана поддержка высоких китайских чиновников, школа для монгольских молодых людей так и не была создана.
С ростом русской колонии в Урге был реализован и проект школы для русских детей. Одновременно в ней обучалось около 20 человек. С прибытием в Ургу нового консула А.Я. Миллера в русской школе смогли обучаться и монгольские дети. При его содействии в городе открылось 8-классное коммерческое училище 

********1894.11.18: "Консульство – это какой-то Робинзоновский остров среди Монголии и, надо сказать правду, – довольно скучный. Он весь поглощён своими островными маленькими делами, ради них волнения, жалобы, огорчения, радости. До окружающей страны острову мало дела. Часто думаю, каких бы, например, сведений не собрали о Монголии за 30 лет англичанин, немец или француз на месте Шишмарёва, слывущего знатоком страны, языка и обычаев народа. Положительно становится жалко и обидно за нашу науку. Вот уже лет 20 как имя Шишмарёва и не встречается в печати. Русь, Русь, Русь"
/aрхив Потанина/

/////////////////////
1895 oн: 

********1895.5.31: В донесении директору Азиатского департамента Д.А. Капнисту Я.П. Шишмарев писал, что в «степи» были разочарованы итогами китайско-японской войны, так как надеялись на полное поражение и падение Цинской империи, после которого Монголия перешла бы под власть «Белого царя». Во время «боксерского восстания» 1899–1901 гг. монгольские князья в Урге, чувствуя слабость центральной власти, уже открыто озвучивали желание создать собственное государство под протекторатом России. Стремясь добиться расположения правительства России, власти Урги вступились за «Монголор», когда цинское правительство пыталось закрыть предприятие.

****15 настай Бурдуков худалдаачин Мокиныг дагаж баруун Монголд ирэв.

*******1885.12.17/12.29/: родился Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг – один из самых одиозных лидеров Белого движения, участник Гражданской войны на Дальнем Востоке, снискавший себе славу беспощадного борца с большевизмом, освободителя Монголии от китайских захватчиков, «кровавого правителя Урги». Его ненавидели и боялись и красные, и белые. Одни считали его святым праведником, другие – сумасшедшим садистом. Многие готовы были идти за ним на смерть, но ещё больше людей желало его скорейшей гибели. Ещё при жизни барона Унгерн-Штернберга его имя обросло таким количеством мифов и легенд, что разобраться, где правда, а где откровенный вымысел, историки не могут и по сей день.
-------------------------------------------------------------------------------------------
1896 он:

******1896.6.03:Основной смысл его в том, что Китай разрешает России провести железную дорогу от Читы к Владивостоку через Маньчжурию, и Россия обязуется защищать Китай от внешней угрозы. Статья 1 начиналась словами: "Всякое нападение, направленное Японией либо против русской территории в Восточной Азии, либо против территории Китая или Кореи, повлечёт за собой немедленное приложение настоящего договора"38 .
*******Концессия на строительство дороги через Маньчжурию на Дальний восток была получена Россией в 1896 году. Подставным лицом русского правительства являлся Русско-Китайский банк (впоследствии Русско-Азиатский). По договору России предоставлялось право эксплуатировать дорогу в течение 80 лет со дня открытия движения. По истечении срока дорога должна была перейти безвозмездно в собственность Китая, ему представлялось право выкупить дорогу через 36 лет с начала эксплуатации, уплатив её стоимость. Находилась в совместном управлении России и Китая. КВЖД является кратчайшим путем, связывающим азиатские порты с Европой. Она сокращает путь между Читой и Владивостоком на 600 км, по сравнению с Забайкальской и Уссурийской.

*****1896.12.19: Кружок Бадмаева и его влияние на политику Российской Империи".

//////////////////////
1897

******1897 он: Өвөр Монголын Эмгэнэл Эхэлсэн ньHu Pinzhi, the Governor of Shanxi province of China sent a memorial to Qing court that it should open up Mongolian land  :

1897.8.16: строительство Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) было официально начато.

В 1897 г. консул предложил китайской стороне объединить усилия для строительства мостов через новые русла р. Толы, образовавшиеся в результате изменения направления реки (5000 лан серебра – с торгующих в Урге и кяхтинском Маймачене китайских лавок, 3000 лан серебра – от русского купечества в Кяхте; см. [2, л. 5]). К апрелю 1898 г. в Урге было выстроено и передано в общее пользование 3 моста. Переправы через р. Толу, а затем и по рекам Иро и Харе [1, л. 500], а также хозяйство для их нужд, были устроены по просьбе монгольских ханов и князей в 1884 г. и содержались на средства от взносов монголов и русских [1, л. 499об.].*


----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
1898 он
*********1898.2 сар: Петр Бадмаев Бээжинд ирэв.

*******В 1892 г. министром финансов становится С. Ю. Витте, который стремился использовать всю мощь царизма для экономического освоения Дальнего Востока. 

*******1895: По инициативе С. Ю. Витте в 1895 г. был создан Русско-китайский банк, который возглавил князь Э. Э. Ухтомский, один из активных проводников наступательной политики на Дальнем Востоке.
Нельзя не вспомнить и еще об одной личности, оказавшей особое влияние на формирование этой политики, — тибетском враче П. А. Бадмаеве, буряте по происхождению, выпускнике Восточного факультета Петербургского университета. Параллельно с изготовлением «чудодейственных» лечебных средств, пользовавшихся большим спросом при дворе, Бадмаев занимался крупными концессионными предприятиями. Как отмечает во вступительной статье к сборнику документов «За кулисами царизма. Архив тибетского врача Бадмаева» В. П. Семенников, тибетский врач едва ли «принадлежал к числу людей, способных самостоятельно разбираться в сложных вопросах политики» — «весь ум Бадмаева, вся его энергия направлены были в сторону различных афер» 
В связи со строительством Сибирской магистрали у Бадмаева возник план, конечной целью которого было присоединение к России Китая, Тибета и Монголии. По совету «свыше» он поставил вопрос о постройке ветки железной дороги к г. Ланьчжоу, который являлся ключом к Тибету и Синьцзяну. Свой фантастический план Бадмаев основывал на предположении, что маньчжурская династия в скором времени падет, а Россия не должна упустить момент, чтобы опередить западные державы, — подготовить восстание против маньчжур, свергнуть их и захватить часть Китая, Тибет и Монголию. Хотя С. Ю. Витте имел репутацию сторонника «осторожной» политики, тем не менее правительство выдало Бадмаеву два миллиона рублей золотом для организации в Забайкалье, в Чите, торгового дома «П. А. Бадмаев и К o», [15] через который и предполагалось вести всю подготовительную работу. Бадмаев рассылал отряды вооруженных бурят и монголов в Монголию, Китай и Тибет. 

*****1896.5.03: В докладе Николаю II от Витте указывал, что «посланные Бадмаевым буряты, хотя открыто именовали себя русскими подданными, проникли в Лхасу и были там очень ласково приняты». В докладе далее говорится: «По своему географическому положению Тибет представляет, с точки зрения интересов России, весьма важное политическое значение. Значение это особенно усиливалось в последнее время — ввиду настойчивых стремлений англичан проникнуть в эту страну и подчинить ее своему политическому и экономическому влиянию. Россия, по моему глубокому убеждению, должна сделать все от нее зависящее, чтобы противодействовать установлению в Тибете английского влияния» 18. Из этого доклада видно, что Витте не ставил вопроса о присоединении Тибета к России (чего добивался Бадмаев), а лишь стремился противостоять усилению британских позиций в Лхасе.
------------
******1899 он: Зимой 1899—1900 годов в Китай начали прибывать части российских войск, вслед за чем начались учения и манёвры. В начале весны наблюдалось относительное затишье. Чёткого плана действий ихэтуани не имели, но они хотели очистить от иностранцев Пекин. Поэтому, взяв под контроль всю провинцию Чжили, повстанцы начали проводить агитацию в соседних провинциях и обучать армию для похода на столицу
--------------------
//////////////////////
*****Дамбийжаа Козловын судалгааны ангийхантай ирж уулзав. 

************* Улиастайд Энхтайванаар толгойлуулсан монгол цэргүүдийн бослого дэгдэв.
Учир нь, Улиастай дахь манж амбан Хятадад гарсан Ихэтуэтуаны бослогыг дарахад ашиглах зорилгоор Монголоос 20000 цэрэг татах зорил  
Эхний 2000 цэргийг татаж байх үеээр амбаны зорилго мэдэгдэж монгол цэргүүд бослого гаргав. Монголчууд амбаны хамгаалалтын цэргүүдийг хядаад гэр гэртээ тарав.

******В Маньчжурии с 1900 до 1906 г. находились русские войска. В 1906 г. они были выведены оттуда (за исключением Особого Корпуса Пограничной Стражи, охранявшего КВВД
http://cheloveknauka.com/russko-kitayskie-otnosheniya-v-1911-1915-gg-1#ixzz6r7mLWjtd

***** В 1900г. в Шаньдуне и Хэбэе вспыхнуло так называемое боксерское восстание, направленное против чужеземных поработителей. Экспансия иностранных держав вызвала возмущение широких слоев китайского народа. Ядро восставших возглавили члены тайного общества Ихэтуань («Отряд справедливости и мира»). Вскоре экспедиционный корпус восьми западных держав (в том числе России) занял Пекин, а цинский двор, бежавший в Сиань, пошел на новые уступки. В сентябре 1901 г. в Пекине был подписан протокол, закрепивший полуколониальное положение Китая.

****** 1900.3.27: О перипетиях столкновения русского десятника с китайскими солдатами говорится в акте от 27.03.1900 г., где сказано: «27 числа марта, утром китайские солдаты, стоящие в деревне Чин-дья-тун (Цинцзятунь) захватили 38 китайских рабочих, ломавших камень на горе Пай-люн-дзю (Байлунцзю ?) на 2-й дистанции III участка (Южно-маньчжурской ветви КВЖД. – А.Х.).
В этот день рабочие получали зарплату. По просьбе подрядчика солдаты отпустили 32-х рабочих, причем они отобрали у них полученные деньги. Оставшихся шестерых рабочих они не освободили в надежде получить с них еще больше денег. Тот же подрядчик по возвращении домой решил, что если хорошенько попросить солдат, то означенные шесть рабочих будут отпущены. Вследствие этого он, Рымша, вместе с китайским переводчиком Лю и с двумя казаками (Тарыдановым и Варягиным) отправился к китайским солдатам к их посту для освобождения захваченных ими шести рабочих. Китайские же солдаты в числе 50 чел. открыли по ним стрельбу и захватили его Рымшу и переводчика Лю. Их связали, нанося им удары прикладами ружей.
Избитый десятник на коленях упросил китайских солдат отпустить переводчика к доктору на станцию Куанчэнцзы. Эта просьба была уважена благодаря поручительству за него подрядчика.
********

*****1900.5.27: По сообщению специального корреспондента «Нового края» Д.Г. Янчевецкого из Тяньцзина от 27.05.1900, «вся местность между Пекином, Баодинфу и Тяньцзинем кишела мятежниками, которые захватывали деревни, грабили поселян, жгли железнодорожные станции и мастерские Как видно из письма в редакцию очевидца осады Тяньцзина ихэтуанями, дома китайцев-христиан они обмазывали кровью. Врываясь в их жилища, ихэтуани «уводили приверженцев чужеземной религии в свои лагеря, где продевали им в носы цепь и ставили им клеймо на их лбу раскаленным железом. «После же бесчеловечных пыток несчастных убивали. 39 Беспримерным актом безумно дикой жестокости в 1900 г. следует назвать расправу местного чиновника-дифангуаня (а не повстанца-ихэтуаня), учиненную над инженером Верховским, голова которого (с отрезанным языком и выколотыми глазами) была выставлена в деревянной клетке в г. Ляоян на городской стене, как обычно здесь поступали с казненными разбойниками-хунхузами.

******* По данным российского офицера в 1900 г. в приграничной с Россией долине реки Боротола находилось 16 сумонов чахарского населения по 200 юрт в каждом сумоне. Для пограничной службы чахарское население выставляло две сотни солдат.

****1900.6.26 г. Улясутайскому цзянцзюню был отправлен императорский указ, предписывающий ему и Ургинскому амбаню (Кулуньский баньшидачэн) Фэн Шенъэ оставаться на местах и защищать районы от возможного русского наступления.
******

*****1900.7.25: Отряд казаков под командованием Н.Ф. Домелунксена встал на бивак недалеко от российского консульства в Урге. Многие в России полагали, что ситуация диктовала необходимость ввода более значительного воинского контингента в Монголию. Н.И. Гродеков писал 26 июля начальнику Главного штаба: «…признаю необходимым поспешить занять Ургу целым 2-м Верхнеудинским казачьим полком… пассивное сидение в Урге только 2-х казачьих сотен не принесет пользы, и цель занятия Урги не будет достигнута». Петербург не поддержал этой инициативы, в Ургу формально российские войска вводить не стали. Однако дополнительные казачьи части были введены в Тунку, Минусинск и станицу Алтайскую. По поводу отправленных в Ургу казаков цзянцзюнь считал: «На этих русских солдат, которые приехали в Кулунь защищать торговцев, надо тоже обращать внимание http://www.maxima-library.org/mob/b/431705?format=read

*****1900: Итак, начало англо-бурской войны и «боксерского» восстания в Китае создали благоприятные условия для активизации тибетской политики России, и в 1900 г. Доржиев вновь отправляется в Петербург, 

*****1900.7.21: "...Занятие Хайлара имело огромное значение. Прежде всего — значение нравственное, ибо Хайлар есть административный центр и центр меновой торговли для обширной области, населенной монголами; если он перешел к русским, то ясно, что сила на их стороне; вместе с тем обнаружилась в глазах монголов слабость китайцев. Вот почему наиболее способный китайский генерал Пао тотчас решился собрать новый отряд и двинулся от Большого Хингана, чтобы отнять Хайлар и восстановить обаяние китайской власти среди кочевников. Известия в Азии распространяются с необыкновенной быстротой. Поэтому слух о победе русских при Онгуни 17-го июля и о занятии ими Хайлара 21-го июля, достигший до Айгуна, повлиял на дела под Благовещенском, на что и рассчитывал начальник Хайларского отряда, предвидя это еще перед началом похода; такое соображение было им выражено в одной из телеграмм, посланных окружному начальству в Хабаровск, В смысле материальном Хайлар дал огромные богатства с военной точки зрения. Из отбитых в Хайларе запасов образован склад, где собрано более 20.000 пудов муки; кроме того, много овса, проса (буды), соли, вермишели, мыла, свечей, более 3.000 цибиков чая, овчин, материй, табаку, различных инструментов, войлоков, юрт и пр. Склад послужил основанием для дальнейших действий Хайларского отряда и продовольствия всех войск, проходивших по этому пути как вперед, так и назад. С занятиём Хайлара отряд оправдал свое название «Хайларский»".https://www.abirus.ru/content/564/623/626/14338/19169/19174.html

****1900.7.27: кайзер Вильгельм II принял решение об отправке германских войск в Китай. Перед экспедиционными войсками он произнёс торжественную речь: «Как некогда гунны под водительством Аттилы стяжали себе незабываемую в истории репутацию, так же пусть и Китаю станет известна Германия, чтобы ни один китаец впредь не смел косо взглянуть на немца». Командование германскими войсками в Китае возлагалось на бывшего начальника генштаба Альфреда фон Вальдерзее. Позже он возглавил все коалиционные силы в империи Цин.

*****1900.8.02: Наступление союзных войск на Пекин началось 2 августа 1900 года. После боёв при Бэйцане и при Янцуне 11 августа союзные войска достигли Тунчжоу, где остановились, готовясь к решающему штурму китайской столицы. Правительство Китая ввело в Пекине военное положение. Остатки войск Сун Цина и Ма Юйкуня были объединены с войсками Дун Фусяна. Издавались указы, предписывавшие «вдохновить солдат и офицеров на смелые подвиги» и немедленно прекратить отступление. В то же время китайское руководство предлагало начать переговоры о прекращении военных действий. Однако китайское правительство не сумело ни начать переговоры, ни организовать оборону.

13 августа коалиционные войска подошли к Пекину и попытались взять его с ходу[14]. Российские войска подошли к столице Китая первыми и открыли артиллерийский огонь по главным воротам города, разрушив их. Узнав о начале штурма города российскими войсками, японская армия тоже попыталась прорваться в город. К этому моменту, 14 августа, российские части уже вели уличные бои, а к городу подошли американцы. Они решили прорваться прямо сквозь стену, разрушив её, и попросили российских артиллеристов открыть огонь по северо-западной части стены[14]. Вслед за ними к Пекину подтянулись войска остальных стран, колониальные части британцев из Индии вошли в столицу последними[14]. Императрица Цыси накануне штурма покинула императорский дворец и бежала из Пекина вместе с регентом в Сиань. За императрицей Пекин без боя покинули все части китайской армии. Остался небольшой отряд для защиты императорского дворца.

******1900.8.12: «Пекин. Русское посольство.
Августа 12 дня 1900 г. № 28.
«Пекин, столица Китая, взят штурмом 1-го сего августа всеми русскими и союзными войсками. Русские передовые войска еще ночью на 1-ое августа разбили ворота Пекина, ворвались в город и несмотря на отчаянное сопротивление и убийственный огонь китайцев, овладели прилегающими к воротам стенами, и на стенах поднят русский флаг. Вслед за сим взяты были союзными войсками другие ворота и к 2 часам дня Пекин пал.
«Государь Император такие подвиги Своих войск отличил высоким вниманием в следующих милостивых словах на мое имя:
«Искренно приветствуем Вас с быстрым занятием Пекина. За одержание вами победы жалуем вам орден Святого Георгия третьей степени. Молодецким Сибирским Войскам тоже горячее спасибо. Представьте адмиралу Алексееву отличившихся».
Николай.
«Честь и слава русскому солдату, заслужившему еще раз Царское спасибо и внесшему в летопись родной страны еще одну славную страницу — взятие Пекина.
«С истинной радостью приношу сердечную благодарность всем генералам, штаб и обер-офицерам и героям-солдатам за доблестную службу на славу Царю и Отечеству».
Начальник отряда
Генерал-лейтенант Линевич.

******1900.8.15: американцы начали штурм Императорского города. Хотя его ворота удалось уничтожить, но из-за оказанного ихэтуанями и китайскими войсками сопротивления союзные войска в город не вошли. В тот же день российские войска выбили ихэтуаней с перевала Малый Хинган в Маньчжурии. 16 августа значительная часть Пекина была взята под контроль коалиционными силами, однако ихэтуани совершили наступление в Маньчжурии, вновь приблизившись к Благовещенску. 25 августа МИД Российской империи заявил, что российские войска покинут Пекин и Маньчжурию, как только там будет наведён порядок. 28 августа коалиционные войска взяли штурмом императорский дворец. Теперь город полностью контролировался союзниками[14].

*****1900.8.18: Это видно из сообщения отряда, выступившего 18.08.1900 г. из Харбина на Цицикар для исправления поврежденной железнодорожной линии и проверки телеграфного сообщения, которое было прервано. К окончанию ремонтных работ на этом участке вся магистраль КВЖД от Абагайтуя до станции Пограничная на протяжении 1380 верст была пройдена русскими войсками и очищена от китайских отрядов, благодаря чему беженцы-россияне (ж/д служащие и рабочие) смогли в большинстве своем вернуться на КВЖД из Хабаровска, Никольска и Владивостока. 35 В прессе говорилось о серьезном материальном ущербе КВЖД в период восстания ихэтуаней (были разгромлены и уничтожены около 2/3 всего протяжения ж/д линии, почти все станционные постройки и жилые помещения, склады, большая часть подвижного состава, угольные копи, дороги и пр., также уничтожен или попорчен железнодорожный телеграф и пр.)

***1900.9.04: Тем временем бои на севере Маньчжурии продолжались. Российские войска вновь предприняли наступление, заняв правый берег Амура и полностью очистив его не только от повстанцев, но и от всего китайского населения. 4 сентября 1900 года Российская империя начала оккупацию региона. 7 сентября императрица Цыси, убедившись, что ихэтуани не в состоянии победить коалиционные войска, перешла на сторону союзных держав. Она издала указ, призывавший начать расправы с ихэтуанями по всей стране. 12 сентября в Тяньцзинь прибыл германский экспедиционный корпус, а в Шаньхайгуане высадились российские войска, которые с ходу взяли город. 30 сентября русские заняли Мукден.

Среди стран, входивших в коалицию, ещё до окончательного подавления восстания появились разногласия о будущем Китая. Так, 16 октября Великобритания и Германия подписали договор о предотвращении иностранной экспансии в Китай. Европейские государства и Япония, как только императрица Цыси перешла на их сторону, начали предъявлять китайскому правительству ультиматумы, не согласуя их с другими державами коалиции. Под конец восстания интервенты начали оспаривать ультиматумы друг друга.

*******1900.9.30: А.Доржиев удостаивается аудиенции у самого Николая II, которому передает собственноручное послание тибетского Первосвященника. Именно сообщение об этом событии в петербургской прессе и вызвало столь бурную реакцию вице-короля Индии. Тем не менее, хотя на этот раз определенный интерес к визиту тибетских гостей и был продемонстрирован, русское правительство, в ответ на прямую просьбу Доржиева, не захотело давать каких-либо письменных обязательств и ограничилось устными заверениями в дружбе и передачей подарков Далай-ламе.

***1900.10: В октябре войска Российской империи полностью оккупировали Маньчжурию. С Цинским наместником в этом регионе был подписан договор о восстановлении гражданского правления и выводе всех китайских войск из Маньчжурии. Началось восстановление разрушенной КВЖД. 26 декабря императрица Цыси пошла на уступки странам коалиции и начала вести переговоры о мирном урегулировании конфликта.

************1900.10.29: Так, «Приамурские ведомости» от 29.10.1900 г. приводят информацию из телеграммы генерала Н.М. Чичагова из г. Нингута о разгроме шайки хунхузов из 100 чел. в деревне Абахэза, где было уничтожено 43 бандита.

******1900.11.03: Известный журналист И.С. Левитов в корреспонденции из Харбина от 3.11.1900 г. сообщал, что «до занятия русскими Нингуты тела казненных хунхузов оставались на месте, а собаки и свиньи тут же их съедали. Но теперь русские власти воспретили делать это, и обезглавленных зарывают в заранее приготовленные ямы…». «Население Маньчжурии, – делал вывод журналист, – сильно боится хунхузов, и пока Россия не очистит Маньчжурию от них, до тех пор порядка и спокойствия там быть не может. Лишь благодаря энергичным действиям русских войск и поддержке их со стороны дружин из рабочих-железнодорожников, удалось очистить зону КВЖД от ихэтуаней и хунхузов. 
Как свидетельствуют очевидцы, действия ихэтуаней и присоединившихся к ним китайских солдат отличались исключительной жестокостью. Об этом, например, сообщал Церпицкий Н.П. Линевичу от 3.11.1900 г.: «Китайцы, как регулярных войск, так равно и боксеры, нападая на нас, всегда действуют с крайнею жестокостью. Так, при нападении 3 октября на полустанок они изрезали в мелкие куски 12 китайских рабочих, находящихся у нас на … железной дороге. Когда же 19 октября им достались два трупа наших убитых солдат, они отрезали им головы и пальцы, истыкали копьями, штыками и пиками их трупы, отрезали половые органы и вырезали ремни на их спинах и ногах, а затем бросили трупы наших солдат на съедение собакам». Как видно из показаний пленных ихэтуаней, к подобным действиям их призывал «областной начальник Чун, следовавший новому указу императрицы Цыси, в котором приказывалось истреблять иностранцев любыми способами, как нечистых и бешеных собак, а также уничтожать [железные] дороги и вообще все сооруже- 185 ния, к которым прикасались европейцы, т.е. все европейские здания, мосты, каменноугольные копи и прочие сооружения».
О характере взаимоотношений российских войск с местным китайским населением позволяют судить рапорты генерал-майора К.В. Церпицкого из Шанхайгуаня на имя Н.П. Линевича. В его донесении от 3.11.1900 г. говорилось: «…. власти г. Юнпинфу поднесли мне адрес с выражением благодарности за прежнюю защиту от китайских регулярных войск и боксеров, а затем ко мне явилась депутация [от горожан] с просьбой поставить в городе наш отряд, так как в противном случае и все население города не смогут ручаться за то, что на железную дорогу не будет нападения. …. я, уступая самым усиленным и настоятельным просьбам горожан, … оставил там свой отряд, о поведении которого и об отношении которого к ним я постоянно получал самые лестные отзывы»49.


///////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1901 он:  

*****1901.01: года уцелевшие после подавления восстания ихэтуани проникли в Маньчжурию и объединились в «Армию честности и справедливости». Всего армия насчитывала 200 000 человек, её возглавил Ван Хэда. Вторым человеком после Ван Хэда был Дун И. В мае того же года, после череды небольших столкновений, все ихэтуани в окрестностях Пекина были ликвидированы. Сопротивление в Маньчжурии продолжалось до января, партизанские бои шли в основном в провинциях Ляонин и Хэйлунцзян. В декабре 1901 года российской армии удалось полностью ликвидировать остатки «Армии честности и справедливости»[12], что принято считать окончанием восстания. Сопротивление продолжалось в отдельных провинциях, где последние ихэтуани были ликвидированы только к концу 1902 года

тайджи Э. Тогтохо в 1901 г. создал повстанческий отряд после того, как его семья лишилась пашенных земель. Он вел успешные действия против хунхузов и китайских войск, чиновников и торговцев.

******1904.2.01 г. "Рабданов сообщает, что переводчик Лубсан умер в Данцзянлу. От Доржиева из Лхассы не имеет никаких известий. Тибетцы относятся враждебно ко всем иностранцам, симпатизируя лишь России, не притесняющей своих буддистских подданных. По слухам из Тибета, там готовятся к войне, закупают лошадей, провиант; Далай-Лама сместил четырех высших сановников за тайные сношения с англичанами. Китайцы летом казнили в Литане трех выдающихся лам, чем возбудили против себя тибетцев. В Дацзянлу китайских войск мало, посланный Рабданова встретил отряд триста человек, шедший в Дацзя"
/ Секретная телеграмма российского консула
в Ханькоу А.Н.Островерхова посланнику в Пекине П.М Лессару о том, что тибетцы готовятся к войне с англичанами/

****1901-хавар: Доржиев вновь отправляется в Россию в составе целой миссии, имея при себе специальные документы — полномочия послам, письма царю, подарки и др. 

*****1901.6.23: Пройзошла встреча Тибетской делегация во главе со вторым секретарем Далай-ламы Каинчок и представителем властей города Лхасы окружным начальником Пюнцок с Николаем II. Посольство передало царю личное письмо Далай-ламы и подарки. Но дипломатических договоров вновьне было заключено.
В секретной телеграмме от 19 апреля 1905 г. коллежского советника в Урге Любы было отмечено, что «без Доржиева сношения с Далай-ламой очень затруднены… Прошу разрешения вызвать его из Селенгинска в Ургу именем министра для передачи сообщений нашего правительства Далай-ламе». По
всей видимости, практически все нити, связующие Россию и Тибет, находились в руках Агвана Доржиева, и от него зависело многое, в том числе и обмен официальными бумагами». Политика сближения с Россией не дала положительных результатов. Далай-лама вынужден был вернуться на родину. Возвращение тибетского иерарха означало конец так называемой «прорусской» политики. Неудачу потерпела почти двадцатилетняя деятельность Агвана Доржиева. Немало услуг и содействия оказывал А. Доржиев русским путешественникам, таким известным исследователям Центральной Азии, как П.К. Козлов, М.В. Певцов, Д.А. Клеменц. Э.Э. Ухтомский, Ф.И. Щербатский. Об этом писал академик Ф.И. Щербатский в 1908 г. председателю Совета министров России П.А. Столыпину: «Почти все русские путешественники по Монголии и Тибету — капитан Козлов и генерал Певцов, Д.А. Клеменц, князь Ухтомский и я лично глубоко обязаны Доржиеву, помогавшему нам всеми способами».

*******1901.6.23: После многочисленных встреч и бесед с видными государственными чиновниками тибетские гости были торжественно представлены императору и императрице. В послании Далай-ламы, в частности, говорилось, что «тибетскому государству наносили войну и приносили много вреда иноземцы англичане», поэтому, «сохраняя верноподданнические отношения к Богдыхану и не имея симпатий и поклонностей к враждебным англичанам», он направил специальных послов, «с тем чтобы надлежащим образом установить стезю, по которой русские и тибетцы, соединившись в мире, пришли бы в доброе согласие» 19.

В ответном послании Николай II выразил надежду, что «при дружественном и вполне благосклонном расположении России никакая опасность не будет угрожать Тибету в дальнейшей судьбе его».

Совершенно очевидно, что тибетское посольство имело политический характер и что Тибет искал защиты у России против англичан, демонстрируя в то же время нежелание ссориться с китайцами. Ясно также и то, что Россия не хотела брать на себя никаких конкретных обязательств и предпринимать антианглийские действия в защиту Тибета, учитывая, по-видимому, усиление русско-японского антагонизма и начало англо-японского сближения. [18]
После завершения переговоров Доржиев пишет цитированное ранее письмо В. Н. Ламздорфу.
Возникает вопрос: кем был Доржиев в действительности — русским агентом или бурятским националистом, для которого проповедь буддийских ценностей и защита интересов ламаистов являлись главной целью жизни? А может быть, столь длительное и плодотворное пребывание в Тибете рядом с Первосвященником пробудило в нем чувство тибетского национализма? Похоже, что на эти вопросы нет однозначного ответа. Миссии Доржиева в Россию явились поводом, которым воспользовался лорд Керзон для организации вооруженной экспедиции в Тибет, оказавшей заметное влияние на его дальнейшую судьбу.

*********************1901: российское правительство отправило в Ургу ветеринара А.П. Свечникова для произведения прививок от очередной эпидемии чумы, свирепствовавшей в степи. Благодаря ургинскому консулу Я.П. Шишмареву появилась идея производить прививки монголам и их скоту, а в 1903 г. с помощью консула врач А.А. Дудукалов открыл первую в Монголии ветеринарно-противочумную станцию 28 . После первого опыта массового прививания монгольского скота весной-осенью 1910 г. Я.П. Шишмарев призвал правительство взять на себя расходы по организации противочумной станции в Монголии для снижения издержек в торговле сырьем и скотом

////////////////////////////////////////////////////
1902 он

******1902.4.26: The Guangxu Emperor approved the proposal of Hu Pinzhi, the Governor of Shanxi Province sent in 1897 a memorial to Qing court that it should open up Mongolian land near the provincial borders for cultivation. Өвөр Монголын, дараа нь ар Монголын эмгэнэл эхлэв!

1902: г. в Суйюани было создано правительственное Особое бюро по колонизации с главным управлением в Хух-хото и несколькими отделениями. Целью была колонизация кочевий хух-хотских тумэтов. 

*****1902 оны хавар:  проект который получил официальное название «меры по укреплению границы» был утвержден императором и Хэйлунцзянский цзянцзюнь разослал по всем провинциям Китая объявления с приглашением переселенцев. Мукденскому чиновнику Чжоу Мяню удалось договориться с монгольскими князьями об уступки земель кочевников для китайских крестьян-переселенцев. /С 1901 г. китайские власти стали проводить новую колонизационную политику в приграничных районах Внешнего Китая, и в первую очередь в Барге, которая получила официальное название «меры по укреплению границы». В декабре 1901 г. исполнявший обязанности Хэйлунцзянского цзянцзюня Са Бао подал доклад о необходимости заселения китайцами района железной дороги до Хайлара/

*****1902: харчинский гун Бавужав с 1902 г. вел успешные действия против китайцев, при этом, не останавливаясь и перед грабежом монголов (в хошуне Удзэмчин, позже – в Халхе). В результате его популярность среди них упала. Бавужав получал поддержку и от русских, и от японцев. Японцы одно время надеялись использовать его для восстановления цинской династии. В 1916 г. он был одним из тех, кто подал Юань Шикаю петицию 24 князей о восстановлении династии333. В целях противодействия симпатиям монголов к России, цинское руководство поощряло китаизированных монгольских феодалов, которые за деньги и привилегии были готовы проводить "новую политику"

//////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1903 он:
 *****Өргөөд тахал дэгдэж 1500 монгол, 300 хятад үхэв. В 1903 г. за четыре месяца в городе умерло более 1500 монголов и около 300 китайцев, имелось множество заболевших среди российских подданных, 7 из которых скончалось, и в результате очередного ходатайства консула, постоянный врач был назначен [2, л. 181]. Медицинская помощь оказывалась русской колонии, местным властям, китайским солдатам, простым монголам. При содействии консулов врачи вели санитарно-просветительную работу, способствовали уборке нечистот в городах, вовлекая в эти мероприятия русских поселенцев [7, с. 128].
 
Ситуация с ветеринарной помощью улучшилась также только в начале ХХ в.  В 1903 г. консул одобрил реализацию врачом А.А. Дудукаловым проекта ветеринарно-противочумной станции. Консул в Урге, а с 1909 г. и в Улясутае, контролировали работу российских экспедиций, прививающих животных. Консулы В.Ф. Люба и А.Я. Миллер, состоявшие на службе в 1911–1916 гг., также внесли свой вклад в улучшение условий больницы в Урге и решение ветеринарного и санитарного вопросов.
 Примером
отклика на призыв присоединиться к оспопрививанию монголов является деятельность семьи торговца А.В. Бурдукова в Западной Монголии. 

*****Манжийн хаан Гуанг Ху үхэж, оронд нь Пү И тавигдав

************** В 1903 году движение по КВЖД было открыто. Строительство КВЖД началось в 1898 году. Трасса в 2500 км проходила по полупустынной и малозаселенной стране. Основная магистраль проходила от станции Маньчжурия до станции Пограничная. Остальной путь приходился на южную часть дороги, связывающую Харбин с Дальним (Дайрен) и Порт-Артуром.

*****В Джеримском сейме уже к 1903 г. монгольские феодалы были поставлены в тяжелое положение ссудами под 30–40% годовых, используя это, правительство добивалось их согласия на колонизацию


///////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1904 он

*******В 1904 г. Кобдоский амбань получил распоряжение от Улясутайского цзянц-зюня выехать на Алтай и образовать там самостоятельный пограничный округ. 

********В 1904 г. для колонизации Чахара создали такое же управление в Калгане. 

********1904: После того, как в хошуне Джасакту Джеримского сейма под китайскую колонизацию попало 600 тыс. десятин земли, его князь Удайван в 1904 г. сумел получить из Русско-азиатского банка на ее выкуп ссуду в 200 тыс. руб. Однако он потратил эти деньги на личные нужды, обратился за новым кредитом и оружием от русских. Во время Русскояпонской войны он убедил монгольских князей продавать российской армии скот, получил от России оружие, а в 1912 г. поднял восстание, стремясь отделить от Китая Джеримский сейм.

*******1904.4.24:"...Сильный холодный ветер. Местность непривлекательная – тянутся ряды голых холмов без признаков растительности. На равнине сквозь прошлогоднюю траву проглядывали ярко окрашенные крокусы. Буряты скакали на резвых конях за выделенным из табуна «маштачком»[13] и ловким движением набрасывали на него аркан; это в Забайкалье называется уключанием.
На станции Оловянной буряты привели для продажи забайкальских и монгольских лошадей. Они очень малорослы, но с крепкими спинами, почками и ногами. Пользуясь спросом, продавцы запрашивали от семидесяти пяти до трехсот рублей за лошадь, тогда как в обыкновенное время красная цена была бы им от тридцати до ста рублей. Трубецкой купил две лошади по ста рублей для вьюков. Мне нужны были две верховые лошади, так как высланные из России прибудут в Ляоян только через три недели, но я не мог решиться на покупку под седло таких карликов, на которых будет стыдно выехать перед строй. Я привык ездить на ирландских скакунах, а этих коней даже донцы называли чушками, т. е. свиньями; а между тем говорят, что в Маньчжурии нельзя теперь найти порядочного коня ни за какую цену..."

*****1904.5.05:5: проехал Иркутск русский генеральный консул в Урге г. Люба. Г. Шишмарев, много лет бывший консулом, оставляет службу.

******1904.7.03:"Выехали на долину р. Душийн-гол, отдохнули у одного бурята, женатого на монголке и живущего уже 20 лет в Монголии. Таких бурят довольно много. Они обыкновенно сперва служат пастухами у казаков и пасут стада на монгольских пастбищах. Некоторые богатеют и возвращаются на родину, иные остаются бедными, а иные, нажив состояние, остаются жить за границей, как упомянутый бурят. Многие семьи полуобрусели, но остались буддистами, живут по-русски — в домишках (хотя таковых и не много видел), и обратно — многие казаки (больше, чем буряты) приняли бурятские обычаи и язык. Дело в том, что казаки, посещая своих пастухов, очень охотно (наперебой) заводят романы с бурятками, и вот в результате — ребенок полубурятского, полурусского покроя. Здесь достойно удивления то, что казаки (русские) питают пристрастие к буряткам, а буряты не имеют обратного влечения к русским девкам. Кстати, надо отметить, что тунгуски гораздо больше любят бурятских парней, нежели своих тунгусских...."

*****1904.7.06:"...Поднялись с солнцем и едем дальше, без чая, вверх по долине сухой реки Ульдзы. Попали на дорогу в Ургу — Ульдзийн зам. Во время обеда (купили барана), повстречались с ламой.
Рассказал он сказание о том, откуда взялись русские. Русские произошли от сорной травы. Записано отдельно**. О русских отзываются неважно. Да и вообще мнение монголов о русских во многом изменилось за последние два года. Прежнего боготворения белого царя, уважения к могуществу России —
нет, чувствуется струнка ненависти. «Пусть побеждают ийпон. Они (йипон) ведь буддисты, их царь перерожденец Махагалы», — говорил монгол. «Все бурханы должны помогать ему (ийпон). Вы, буряты, орете от притеснения чиновников (нойод, ахмат). Ваших лам и лучших людей сажают в тюрьмы, гоняют пешком. Мы все знаем, что у вас своих нойонов нет, а есть русские. Что если бы, например, над нами поставили китайцев? А? Или маньчжуров? Лучше бы повеситься (боожи үхүбэл дээрэ)», — говорил монгол. По его уверению, превращение перерожденца Хyyгэн-гэгэна находится в рядах ийпон и лицом всегда смотрит на юг, к ийпон, а спиной — к русским. Значит, русские будут побеждены..."/Дневник веденный летом 1904 г. хори-бурятом Ц. Жамцарановым, командированным Русским комитетом для изучения Средней и Восточной Азии в Ургу и Забайкальскую область для собирания этнографическо-лингвистического материала/

*****1904.7.17:"Приехали. Нас встретили фиктивные нищие, прося милостыню. Они молоды, сильны, вполне работоспособны, но страшные лентяи и любят дармоедничать. Спутники дают конфеты, сухари. Я серьезно советую воздержаться от подачи, считая подавание милостыни подобным нищим за грех. Нечего развращать. Хотя они и так уж без нас развращены. В Ургу въехали споря. Нас осаждали монголы и монголки, предлагая квартиру, брались пасти коней по 1 руб. или 50 коп. за неделю. Все расхваливали себя, доходя до наглости. Грязь города, бесконечные нахальные приставания монголов и угнетенное настроение — все вместе соединилось и вылилось в одну какую-то мрачную тоскливую форму..."/Дневник веденный летом 1904 г. хори-бурятом Ц. Жамцарановым, командированным Русским комитетом для изучения Средней и Восточной Азии в Ургу и Забайкальскую область для собирания этнографическо-лингвистического материала/

*****1904.7.19:"...Дондубай, из бурят селенгинского ведомства) на морни надан (празднество коней) или скачки. Такие скачки происходят через каждые 2 года на 3-й, когда вся Халха (7 хошунов: 5 светских и 2 ламских) подносит Гэгэну данчиг (подношение), умоляют и просят его жизни на многие лета. Данчиг сопровождается борьбой и скачками. Съезжаются со всех концов Монголии. Остановились в одной из юрт, поставленных в распоряжение Русского консульства. Юрты были плохи: всего 3, да 2 палатки. Слишком мало уважения..."/Дневник веденный летом 1904 г. хори-бурятом Ц. Жамцарановым, командированным Русским комитетом для изучения Средней и Восточной Азии в Ургу и Забайкальскую область для собирания этнографическо-лингвистического материала/

**********1904.7.20: В верстах 30-ти от Урги по Кяхтинскому тракту, на долине р. Хуй раскинулась тысяча палаток и юрт, десятки тысяч обитателей степи всех возрастов и положений, начиная с самого Богдо-гэгэна и амбаней (монгольский и русский консулы) и кончая последним нищим...
Устраиваются скачки разных родов лошадей: иноходцев, рысаков, бегунов, трехлеток, четырехлеток, жеребцов и пр. по несколько сот сразу. Собралась такая масса народу и так широко раскинулась по долине, что теряется с первого разу. Палатки и юрты расположились приблизительно так, как расположена Урга, двери как всегда в Монголии и Бурятии, на юг. Центром служит Шара ордо — желтый дворец Гэгэна, образованный из громадной палатки. В нем он не живет, это скорее храм, временная палатка Гэгэна — на правом краю. На левой стороне (восточной) от центра — миряне, официальные учреждения —ямун (присутствие амбаня), русское консульство. Направо от центра — ламы, на северо-востоке базар — место кутежа. Преобладают ламы и девицы: парами и компанией.../Дневник веденный летом 1904 г. хори-бурятом Ц. Жамцарановым, командированным Русским комитетом для изучения Средней и Восточной Азии в Ургу и Забайкальскую область для собирания этнографическо-лингвистического материала/

******1904.7.20: Сделал до 11 снимков — виды наадана, и записывал загадки. Чувствую себя скверно, нездоров.

*****1904.7.25: Утром на улице встретил двух мальчиков, пристали они ко мне:
— Дай милостыньку. Дай милостыньку, барин, дай поесть.
— Откуда ты? — спрашиваю одного.
— Из Майма Хото (торговый городок в 7 верстах от Урги). Оба мы оттуда.
— Знаете загадки, песни?
— Знаем, знаем, как же.
—Ну, пойдем ко мне на квартиру, — и пошли, весело разговаривая. Босоногие мальчуганы прыгали рядом, звонко смеясь и ликуя. Я люблю этих бойких и доверчивых малых, и всегда рад поговорить с ними. Знаю, что они на мою искренностьответят тем же, знаю, что они откровенно скажут, что знают, что они будут довольны и счастливы, если напою, накормлю и дам по одному чаю (т.е. полкирпича ...), будут вознаграждены вполне. Продержал довольно долго, записал песни и загадки (не особенно много), накормил досыта, дав по 40 копеек, конфет, сахару, и отпустил. По здешнему ургинскому курсу плата очень щедрая для детей. Они помчались на всех парах домой (тот день был для меня одним из светлых дней, словно надышался чистого воздуху в цветущем саду). Записал песню «Похвала дому» из уст ламы Балихугабжу56, 51 г. из Гандана. Человек восхитительно добрый и любезный. Песенка — не что иное, как доброе пожелание дому за гостеприимство.

******************1904.7.30: Вчера, как и всегда, ничего не делал, записал немного загадок. Боже мой, когда же найду человека, нужного для моих целей. Куреньская жизнь очень тягостна для меня. Грязь, вонь, нищета, блохи — все это — взятое вместе и плюс неудача в поисках за народной литературой (изустной), прямо-таки выводит меня из тарелки.

************В 1904 году Ханддорж пригласил 13-го Далай-ламу в его резиденцию, монастырь Ван (современный город Булган). ), когда тибетский духовный лидер пересек Монголию в поисках поддержки со стороны России против британцев, последовавших за Фрэнсисом Янгхасбандом . Позже Далай-ламу в его поездке в Пекин сопровождал сын Ханддоржа Данзанжамц (Данзанжамц), который впоследствии был казнен властями Цин за нарушение протокола. Негодование Ханддоржа по поводу маньчжурского правления во Внешней Монголии усилилось.

******1904.11.27: Далай-лама прибыл в Их-хурэ. Его сопровождали А. Доржиев, монгольский князь Хурлэг-бэйсэ с братом, около 30 тибетцев и монголов и несколько бурят. В записке Далай-ламы для российских властей было указано: "Главное намерение тибетского правительства – стремиться к тому, чтобы европейские державы признали независимость Тибета, на правах и началах самостоятельного государства, чему, как думает Далай-лама, в России не откажут в содействии

*****1904.12.26-1905.1.1:  Bанданов Бато-казак 1-го Верхнеудинского  казачьего полка, 3-я сотн, кавалер знака отличия Военного Ордена Св. Георгия 4-ой степени-" за набег на Инкоу 26-го декабря-1-го января 1905". 1920 -1921 гг. полковник Б.Ванданов являлся командиром 2-сотенного казачьего дивизиона Барона Унгерна.

/////////////////////////////////////////////////////
1905 он: 

*****1905.1.29: В записке, представленной Николаю II графом Н.П. Игнатьевым 29 января 1905 г., предлагался компромиссный вариант и виде автономии Монголии как "нейтральной полосы и оплота против Китая, на случай в грядущем случайностей с этой стороны". Результатом должны были стать протекторат и сфера влияния России. В эту "нейтральную полосу" должны были войти монгольские земли "по крайней мере, за южным Кукунором" 327. Монголия в этом проекте рассматривалась как единое целое – без разделения на Внешнюю и Внутреннюю. 
Хотя Россия стремилась соблюсти свои политические интересы в Монголии, а часть военных предлагала отделить Монголию от Китая, Россия не провоцировала монголов на борьбу с китайцами и маньчжурами ни официально, ни неофициально. Монгольское национальное движение набирало силу по мере проведения цинской "новой политики". Когда монголы просили Россию (обычно в лице военных) о поддержке, инициатива исходила именно от них – в основном тех, кто оказался перед лицом китайской колонизации или уже нес ущерб от нее.

*********1905.2:Так, в феврале 1905 г. консул России в Урге доносил в МИД России об общем положении дел в Монголии. Он информировал, что китайская колонизация в районе Урги с каждым годом увеличивается и что этому явлению способствуем мы сами, направляя туда задержанных в Забайкалье китайцев. Консул указывал на нежелательность подобных мероприятий. Среди выселенных китайцев было много выходцев из Маньчжурии, которые укреплялись, обосновывались в Монголии.
Министерство внутренних дел России информировало Приамурского генерал-губернатора в феврале 1905 г. о положении дел в Монголии ссылаясь на информацию консула в Урге. МИД России спрашивал Приамурского начальника о необходимости распоряжения об изменении порядка высылки китайцев из Забайкалья.

****1905.2.28. - Секретная телеграмма российского посланника в Пекине П.М.Лессара в Министерство иностранных дел с сообщением, что маньчжурский амбанъ в Урге определил 7 марта как последний срок выезда Далай-ламы в Тибет Люба телеграфирует: Янчжи назначил последним сроком выезда седьмое марта. Совещание, от участия в котором Доржиев уклонился, высказывало мнение просить помощи России, Германии и Франции, но к определенному решению не пришло. Далай-Лама при невыяснении англо-тибетского вопроса ехать не хочет, просит совета нашего правительства, как ему поступить ввиду категорического приказания Пекина. Спрашивает, между прочим, был ли бы он принят в России, если бы обстоятельства вынудили его к этой поездке. http://militera.lib.ru/docs/0/pdf/russia-and-tibet.pdf

****1905.3.28: На проекте инженера Риппоса от 28/III 1905 г., предлагающего в помощь Великому Сибирскому пути постройку новой двухпутной ширококолейной линии, имеющей пройти через Монголию и соединить Уральск со ст. Манчжурия, Ламздорф делает пометку: «Много верного, но кто возьмется за постройку и кто даст деньги» (Дело МИД В.Д.К. № 687)

******1905: монголы Северного Горлоса предложили управлению КВЖД арендовать у них степные, годные для колонизации земли в 20 верстах от ст. Маньгоу на 30 лет, с правом продлить аренду еще на 30 лет328. Ару-Хорчин-ван Гарди-Басар, князь Дзун-Джарода и Цаганхутухта просили оружие у России не только для защиты, но и для предстоящего восстания всех монголов против китайцев

****копия секретного доклада начальника Заамурского округа шефу пограничной стражи от октября 1905 г. Из документа следует, что в 1905 г. на территории Монголии российские войска проводили секретные разведовательные работы с целью выяснить, насколько эта страна, исходя из ее географического положения и политической обстановки, могла бы иметь серьезное влияние на российские военные операции на Маньчжурском театре начавшейся войны. Главной задачей этого времени было добиться нейтралитета Монголии для обеспечения безопасности Китайско-Восточной железной дороги. Российские военные прекрасно осознавали, что китайское правительство, тайно сочувствовавшее Японии и помогавшее ей, могло организовать военные провокации на дороге с территории Монголии, фактически остававшейся зависимой китайской провинцией.

В докладе говорится о том, что «...по объявлению войны одно из первых мероприятий, предпринятых со стороны России для обеспечения охраны железной дороги, было производство разведок в Монголии... Был предпринят ряд мер для наблюдения за деятельностью японцев, расположениями китайского правительства, настроениями населения Монголии, изучения путей, продовольственных средств и проч. ... Монголия была не слишком изученной страной. Только ближайшие к железной дороге княжества были знакомы Заамурскому округу, внутренняя же Монголия была почти не известна».

*******1905 оны эхээр Өвөр Монголын Зүүн гарын хошуунд өрнөсөн булаан эзлэгчдийн эсрэг зэвсэгт бослогын удирдагч Дампил Хятадын цэрэгт 1906 онд олзлогдож цаазлуулав.

***1905.5.11: Во время русско-японской войны часть китайцев добровольно покинула Сибирь, а часть китайских мигрантов была принудительно депортирована вместе с японцами и корейцами. Китайцев вывозили из Забайкалья на запад, депортация продолжалась до самого окончания войны. Например, «согласно распоряжениюГубернатора Забайкальской области от
и приказа Главного Начальника Тыла Армии отправлено на родину через Верхнеудинское полицейское управление в июне месяце 11 китайцев.

******1905 онд Чин ван М.Ханддорж XIII Далай ламыг хүрээндээ урьж, өвөлжүүлсэн. Энэ үед түүний хүү Далай ламд шавь орсноор номын хүмүүсийн ёсоор XIII Далай ламыг дагаж эрдэм үзэхийг хүү нь эцгээсээ хүссэн байна. Далай лам 16 настай хүүг нь дагуулан явахдаа Бээжинд Манжийн хаанд бараалхсан аж. Гэтэл Манжийн хаан Чин ван М.Ханддоржийн хүүг зөвхөн ихэс дээдэс морилж зорчих ёстой замаар зорчлоо хэмээн шалтаг гаргаж, цаазаар авчээ.

**********1905.7.27: Из донесений, получавшихся в министерстве иностранных дел от генерального консула в Урге в 1905 г. (См. тел. Любы от 27/VII 1905 г. и донес. Кузьминского от 4/IX 1905 г. № 1159. (Архив Революции и Внешней Политики. Даты сохраняются такими, какие даны в мин. ин. дел. т. е. по старому стилю.)), мы узнаем, что китайское правительство намерено было приступить к реорганизации управления Монголии, что оно начало проводить отчуждение хошунных земель и заселение их пришлым китайским элементом. Консульством отмечается, в связи с тем, значительный рост недовольства среди монгольских кочевников, тревога за свое будущее, охватывающая правящие классы (князей и прежде всего князей округа Халха), пробуждение «национального самосознания» и, наконец, стремление к объединению разрозненных княжеств, к образованию независимого от Китая государства.

*****1905 оны эхээр Өвөр Монголын Зүүн гарын хошуунд хятадын булаан эзлэгчдийн эсрэг зэвсэгт эсрэг Дампилын удирдсан зэвсэглэсэн бослого өрнөв.

*******1905.5-р сар: г. МИД принял решение об учреждении нового консульства в Западной Монголии в г. Улясутае.

********1905.7.9-23: Bolnai earthquake occurred in or near the Asgat Sum of Zavkhan Province in Mongolia. The earthquake has been estimated at 8.25- to 8.4 on the moment magnitude scale.  The 1905 Mongolian earthquakes embraced two major events - the earthquakes which occurred on July 9 and 23. The surface expressions of the two events are quite different, thus special treatment for each is required. 

******1905.7.27: Из донесений, получавшихся в министерстве иностранных дел от генерального консула в Урге в 1905 г. (См. тел. Любы от 27/VII 1905 г. и донес. Кузьминского от 4/IX 1905 г. № 1159. (Архив Революции и Внешней Политики. Даты сохраняются такими, какие даны в мин. ин. дел. т. е. по старому стилю.)), мы узнаем, что китайское правительство намерено было приступить к реорганизации управления Монголии, что оно начало проводить отчуждение хошунных земель и заселение их пришлым китайским элементом. Консульством отмечается, в связи с тем, значительный рост недовольства среди монгольских кочевников, тревога за свое будущее, охватывающая правящие классы (князей и прежде всего князей округа Халха), пробуждение «национального самосознания» и, наконец, стремление к объединению разрозненных княжеств, к образованию независимого от Китая государства.
И тогда же, как гласит сообщение русского ген. консула, князья обращаются к последнему «за советом й содействием».

****1905.9.28-12.20:" Маршрут экспедиции пролегал по преимуществу по местности еще совершенно не обследованной, которая на имевшейся в моем распоряжении 40-верстной карте представляла чистое белое пятно без намека на дорогу. … Распоряжения по Монголии Китайского правительства, обеспокоенного движением наших разъездов по Монголии, и подталкиваемого победителями японцами, носили антирусский характер и влияли на степень официального содействия экспедиции со стороны монгольских властей, что отражалось на крайне неохотном назначении для экспедиции проводников. В большинстве приходилось двигаться к намеченному ночлегу без проводников и через то несколько раз пришлось ночевать на 20-градусном морозе
прямо на открытой степи, на мерзлой земле»/А. М. Баранова. В нее входили 30 человек нижних чинов. Переводчиками при экспедиции служили буряты Дорчжи Санчжиев, Шакдуров, Чжигжитов и вахмистр Оренбургского войска калмык Дмитрий Толхаев. Помощником Баранова, несшим на себе всю трудную работу по съемке местности, был поручик Д. В. Преображенский/

*******1905.11.28: Николай II утвердил соответствующее решение Государственного совета  об учреждении нового консульства в Западной Монголии в г. Улясутае.

*****Оросын Консулын газар Улиастайд нээгдэв.   г. 73 , но его пребывание до официального открытия учреждения было представлено как временная командировка сотрудника Министерства иностранных дел для разбора.

///////////////////////////////////////////////////////
1906 он: 

****Монголд суурьшихыг хүссэн хятадуудад зориулсан оффис Бээжинд нээгдэв.

*******1906.1.22: Донося об усугублении ситуации с проникновением ханьцев в Монголию, В.Ф. Люба открыто высказал поддержку халхаской аристократии во главе с шанцзотбой, заявившим протест против посягательства на традиционный уклад монголов.

*****1906: Маньчжурский князь (цинван) Сун прибыл в Монголию, и после ознакомления с общей ситуацией составил программу освоения Монголии из 8 пунктов. Вскоре Сун-циньван разослал опросник из 14 пунктов, с требованием как можно быстрее его заполнить и вернуть. Собранные данные позволили составить обобщающее исследование Монголии, вылившееся в шестисотстраничную публикацию. На основе данного исследования были составлены новые программы китайского освоения Монгольских земель. Монгольские исследователи утверждают, что «согласно плану 1906 г. Тибет, Халунь Гол и Цахар во Внутренней Монголии, и Улясутай, Кобдо Алтай во Внешней Монголии были преобразованы в провинции, с оформлением провинциальных административных структур»

******1906: правительство Цинской династии обратилось к иностранным государствам с заявлением, в котором говорилось о запрете заключения какого-либо договора с Монголией, монгольским князьям запрещалось брать деньги в долг у мирового сообщества. Вместе с тем, долг Внешней Монголии перед Китаем составлял около 11 млн лян серебром.

******1906.6.26:  Исполняющий обязанности консула в Улясутае прибыл к месту служения.

****** В 1906 г. ургинский консул В.Ф. Люба смог добиться одобрения идеи лечения монголов на безвозмездной основе и выделения из казны 4 тыс. руб. на постройку лазарета, медикаменты, наем фельдшера. Дипломат подчеркивал важность этой меры для «сближения нашего со страной и ее населением и привлечения на нашу сторону народных симпатий».

******1906.7.06: Baron Gustaf Mannerheim boarded the midnight train from St. Petersburg, charged by Czar Nicholas II to secretly collect intelligence on the Qing Dynasty's sweeping reforms that were radically transforming China. The last czarist agent in the so-called Great Game, Mannerheim chronicled almost every facet of China's modernization, from education reform and foreign investment to Tibet's struggle for independence. 

****1906.9.13: Начальник Заамурского Округа отдельного корпуса пограничной стражи Н.Чичагов предоставил  Министру Финансов России с грифом  "совершенно секретно"  памятную записку ротмистра Баранова "Монгольский  вопрос: причина и развитие".

********1906.9.22: Тэрбээр айл аймаг, ах дүү нарын нийт 24 хүнийг дахин цуглуулан зэвсэгт бослого гаргахаар бэлтгэж, 1906 оны 9-р сарын 23-ны өглөө өөрийн 3 хөвгүүд болон Найданжав Жамц, Хадаа нараас гадна мөн өөрийн бас нэг үеэл Фушин дотны найз Сайжрах, Насанбат, Эрдэнэдалай нарыг дагуулан хэлэлцэн тохиролцож, цусан тангараг өргөлцсний дараа Эрээн Сүхэгийн атар хагалбарлах товчоог зорьсон гэдэг. 
Энэ үед хүү Дэлгэр 23 нас, хүү Найман 21 нас, хүү Нутагт 19 нас хүрцгээж эр төлөөлөх болцгоосон байжээ.  Хошуу нутагт нь бугшсан хятад цэргийг цөөн хүчээр дарж, хятад худалдаачдын пүүсийг уулгалан дайран өрийн дансыг устган "Монгол хүн бүхэн төрөлх нутаг усандаа жинхэнэ эзэн нь байх ёстой" хэмээн тунхаглажээ...

1906.9-р сараас Энхбилэгтийн Тогтохын отряд 1906 оны 9-р сараас 1910 оны 3-р сар хүртэл 4 жил шахам Жирмийн чуулганы Горлос, Дархан, Түшээт, Засагт , Жалайр, Зост хошууд, Шилийн голын чуулганы Зүүн үзэмчин, Баарин зээг хошуудын нутагт их төлөв Жан Золиныг захирдаг байсан Хятадын байнгын арми, Хятадын талыг баригч орон нутгийн засаг захиргаанаас дайчилсан монгол цэргүүдтэй дайтан тулалдаж байх үед Өвөр Монголын Зостын чуулганы Монголжин хошууны Мурангаа баатар, Харчин дундад хошууны засаг гүн Гэсэржавын харъяат Тав жинст зайсан цахар Баяр нар ирж тэмцэлд нэгдсэн байна.
При русской поддержке действовал в Барге партизанский отряд Тогтохо-тайджи. В его составе было около сотни воинов, включая Баир-тайджи. За четыре года повстанцы выдержали 23 столкновения с китайцами, после чего их командир стал национальным героем. Штаб Иркутского военного округа выделил повстанцам 500 берданок и патроны. Его поддержал Ханда-цин-ван из Ван-хурэ.



*****1906.9-р сараас Энхбилэгтийн Тогтохын отряд 1906 оны 9-р сараас 1910 оны 3-р сар хүртэл 4 жил шахам Жирмийн чуулганы Горлос, Дархан, Түшээт, Засагт , Жалайр, Зост хошууд, Шилийн голын чуулганы Зүүн үзэмчин, Баарин зээг хошуудын нутагт их төлөв Жан Золиныг захирдаг байсан Хятадын байнгын арми, Хятадын талыг баригч орон нутгийн засаг захиргаанаас дайчилсан монгол цэргүүдтэй дайтан тулалдаж байх үед Өвөр Монголын Зостын чуулганы Монголжин хошууны Мурангаа баатар, манай нийтлэлийн гол баатар Харчин дундад хошууны засаг гүн Гэсэржавын харъяат Тав жинст зайсан цахар Баяр нар ирж тэмцэлд нэгдсэн байна.

При русской поддержке действовал в Барге партизанский отряд Тогтохо-тайджи. В его составе было около сотни воинов, включая Баир-тайджи. За четыре года повстанцы выдержали 23 столкновения с китайцами, после чего их командир стал национальным героем. Штаб Иркутского военного округа выделил повстанцам 500 берданок и патроны. Его поддержал Ханда-цин-ван из Ван-хурэ. 

////////////////////////////////////////////////////////////////////
1907 он:

Их Хүрээ, Улиастайд Хятадын Банкын салбар нээгдэв.

*****Так, например, за одну пару монгольских сапог выменивали лошадь, 1
кирпич чая (весом от 1кг 750 до 2кг 750 в зависимости от сорта) меняли на
одну овцу, 1 цзинь китайской водки обходился кочевникам в одну монету серебром. К началу ХХ века, в связи с приходом русских торговцев и усилением конкуренции в регионе, стоимость скота увеличилась: одного барана меняли на 12-15 кусков чая, верблюд стоил дороже раз в 10265.

******1907.1.07: Алтайский Округ был (см. Указ от 7-го Января, в ответ на доклад Кобдоского Хэбэй-Амбаня Лянь Куй и его Помощника Си Хэн) выделен из Кобдоского, при чем в состав его вошли… 1) два Хошуна Новых Торгоутов, 2) один Хошун Новых Хошотов, 3) семь Хошунов Алтайских Урянхайцев, 4) Военно-Пахотные колонии у г. Булуньтохой и 5) часть Киргизов»84. Алтайский округ с центром в Ша-ра-Сумэ был выведен из состава Внешней Монголии, власти Синьцзяна считали его составной частью провинции, но Пекин дал особый статус округу, хотя и предполагал его зависимость от Урумчи.

******1907.1.30-31:"...Кочевники, по-видимому, относятся к нам порядочно, но страшно доро- жатся баранами, нашим неизменным повседневным продовольствием. В преж-ние времена мы платили за баранов 1–1½ лана, 2–3 рубля, ныне приходитсяплатить 5–6 руб., возвращая хозяину шкуры и внутренности. Монголы избалованы были повышением цен войною, когда они порядком-то понажились. Те-перь, говорят они, времена плохи, войны нет, чай везет орус-тамыр-цзам илииначе русская железная дорога. Вот современный взгляд номадов Северной Монголии на политику..." /https://www.academia.edu/33574656/Kozlov_P_K_The_Diaries_of_the_Mongolia_Sichuan_expedition_1907_1909

***1907.2.18-19:"...Маленькая живая фигурка старичка князя, его симпатичное, довольноблагородное лицо, живая общительная речь — все взятое вместе расположиломеня к князю с первого моего к нему визита! Пошли приветствия, расспросыо житье-бытье и прочем. Князь не преминул спросить, куда и на какое времявы теперь идете? И прочее. Отведав предложенное угощение, я поблагодарил загостеприимство и заметил, что сегодня я не могу и не имею времени разговари-вать о делах, а вот с завтрашнего дня милости прошу ко мне пожаловать для этойцели. Приехавший А.А. Чернов также был в восхищении от князя, от его симпа-тичного, благородного лица; перед ним тотчас накрылась горка яств и чая. Мывсе-таки торопились домой, к себе на новый, «княжеский» бивуак, так как ужепоказался наш караван..."/

****1907 онд Засагт ван, комиссар Хитрово, манай ах Цэвэгдорж нар болбол Халх Барга Өвөр Монголын тусгаар тогтнолыг сэргээхээр зөвлөлдөв. Энэ хэргийн тухай Бээжин дэх консул Коростовицэд мэдээлэхэд тэрээр уг санааг дэмжсэн. Ах Цэвэгдорж энэ санааг Хитровотой зөвлөлдөж Халх Монголын тусгаар улс байгуулахад Тогтохын хороо хэрэг болж магадгүй, учир нь Тогтохын цэрэг хятад хэл мэднэ, бас тэд хятадуудтай тулалдаж байсан болохоор туршлагатай. Хитрово Бээжинд суух Коростовицтой ярилцан алсдаа Тогтохын хүмүүсийг хувьсгалт хэрэгт зүтгүүлэх үүднээс тэдэнд Орост хоргодох газар гаргаж өгье гэж тохиролцсон. Коростовиц даруй Харбины консулд хандан түүнийг Читагийн амбан захирагчтай холбогдож энэ талаар арга хэмжээ авах үүрэг өгөв. Тэгмэгц Тогтоход нэвтрэх үнэмлэх олгосон. Тэрээр Монголын Сэцэнхан аймгаар дайран явахад Хүрээний амбан Пунцагцэрэнгийн цэрэгтэй тулгарч хүүгээ алуулсан. Орост очиход Читагийн амбан захирагч тосон уулзаж Дээд Үдийн Харганат отогт суулгасан. Халхыг тусгаар тогтнуулахад Тогтохын цэргийг ашиглах төлөвлөгөөтэй байсан”[viii],[ix]

Орост очиход нь Читагийн амбан захирагч найр тавин угтаж Харганат хавьд хоёр мянган десятин газар олгон төвхнүүлсэн.
/Дамбадугар Цыдиповоос 1933.6.21-нд Улсын Бага Хурлын нэр дээр өгсөн мэдүүлэгээс/ 

*****Бээжинд Оросын Элчин сайдын яаманд ажиллах Коростовецоос Харбинд суух консулд нууц заавар өгч Харчины хошуу захирагч Алмас-Очирыг Хүрээ рүү явуулан автономит засаг байгуулах тухай хэргийг Богдод бараалхан айлтгаж мэдүүлсүгэй гэв.


******* В 1907 году при русской поддержке образовался и стал действовать в Барге партизанский отряд Тогтохо-тайджи. В его составе было около сотни воинов, включая Баир-тайджи. За четыре года повстанцы выдержали 23 столкновения с китайцами, после чего их командир стал национальным героем. Штаб Иркутского военного округа выделил повстанцам 500 берданок и патроны. Его поддержал Ханда-цин-ван из Ван-хурэ. 


*******1907.5.03:...поступили сведения о том, что в г. Лунуань приехало около 200 японцев, которые должны были направиться в монгольские хошуны... Передавались и сведения из японской прессы об успехах японской эмиграции в Маньчжурию: по официальным данным, там находилось 35 тыс. японцев, из которых 7 тыс. — в Мукдене, 14,5 тыс. — в Инкоу и Аньдуне, 13,5 тыс. — в Гирине. Своеобразными опорными пунктами разведки информационные бюро считали организованные японцами школы и библиотеки. Так, в ставке Харачин-вана этнограф Тории Рюдзо с женой устроили школу, в которой учился 51 мальчик от 7 до 16 лет. В школе его жены насчитывалось 50 учениц. Было выделено специальное помещение, составлены учебники, организована библиотека монгольских книг

****1907.6.10: В сообщении была дана информация о проезде 22 июня японца под видом торговца лекарством «в монастырь Дурбенчин хошуна Чжалайт и о производстве съемки. К монголам относился неприязненно и презрительно. По-видимому, этого же японца видели в ставке князя Дурбет. Японец был любезно принят князем и получил поддержку» В донесении от 8 ноября 1908 г. сообщалось, что в Чанчуне японскими буддийскими миссионерами была намечена постройка буддийского храма «как стремление подчеркнуть единоверие японцев с монголами». В середине июня 1908 г. по железной дороге партия японцев проследовала в Хайлар. Их цель, как указывали авторы донесения, «является в стремлении начать пропаганду среди монголов, играя на почве религиозного на них воздействия и религиозного слияния японцев и монгол, как буддистов». «Японцы были одеты в китайские платья, поэтому простые монголы принимали их за настоящих китайцев. Они активно собирали сведения о жизни монголов, выясняли симпатии монгольского населения к китайцам и русским, вели длительные беседы с ламами, одаривая скромными сувенирами и подарками» Отмечается крайняя скрытность и осторожность японцев. Главой группы называется полковник Фукусава. Японцы пробыли в Хайларе 2—3 недели, их часто видели по двое или трое в окрестностях города: приезжие держали себя скрытно, и выяснить, чем они здесь занимались, не удалось. Позднее трое из них направились вверх по течению реки Эмийн-гол, двое — по Цурухайтуевскому тракту по направлению реки Аргунь, пять японцев выехали из Хайлара в Ганьжур...

*********The 1907 Chinese Famine killed about 25 million people. These were two of the biggest famines in world history.

*****1907.намар: Экспедиция направлялась через Барнаул и Змеиногорек в станицу Чарышскую. Только в пути Белинский сообщил Бунину, что цель его поездки не Алтай, а Монголия. Его основной целью было подготовить восстание в Монголии. По его словам, он говорил об этом с государем, и тот сказал: «Работайте, но не накуролесьте»

*********1907.10.24: Донесения русского ген. консула от 1907 г. сообщают об усиливающейся китайской активности и о возрастающем волнении среди монгольских князей. Они констатируют «неуклонное намерение китайского правительства подчинить Монголию общему китайскому порядку управления и поселить на монгольской земле китайских колонистов, что поведет к стеснениям кочевого быта и скотоводческого хозяйства, составляющего средства к существованию». Проводя энергичную колонизаторскую кампанию, китайское правительство принимает меры к поощрению китайской торговли и к открытию в Урге китайского (Дайцинского) банка, который должен был кредитовать китайских купцов и выдавать ссуды монгольским князьям. Когда, по свидетельству русского консула в Урге, пекинское правительство затребовало от ургинского амбаня необходимые для разработки реформ статистические сведения о Монголии, ее населении и природных богатствах и амбань разослал по стране своих агентов для собирания затребованных данных,— «всюду только и слышались разговоры о пекинских распоряжениях, о [5] намерениях Китая и об ожидающей их, монголов, несчастной участи». И снова устраиваются съезды монгольских князей, и князья ходатайствуют перед пекинским двором о сохранении в Монголии status quo и о недопущении туда китайских колонистов; и, как рассказывает русский консул, они снова обращаются к нему за советом и содействием (Записка ген. консула в Урге Шишмарева от 24/Х 1907 г

********* 1907.р 12-р сар: Экспедиция А. Г. Белинского прибыла в Улясутай.  Российский консул в Улясутае отнесся к Белинскому, который объявил ему, что целью экспедиции является организация в Монголии Русского синдиката, субсидируемого российским правительством, с полным доверием и даже называл его генералом. Было проведено собрание русских купцов, которые вели торговлю в Монголии; они высказались за создание такого синдиката, который помог бы наладить российскую торговлю в этой стране. В Улясутае Белинский неоднократно встречался с цзянь-цзюнем, амбанем, Джалхандза-гэгэном.
По словам участников экспедиции, А. Г. Белинский всем говорил, что он имеет «личное поручение Государя предпринять попытку организовать восстание монголов против китайцев». Он заявлял, что «хочет устроить самостоятельное Монгольское ханство» и что государь согласился на его попытку (л. 13 об.). Не предполагая, как будут развиваться события в дальнейшем, Н. Б. Калгаманов посоветовал Белинскому для этой цели воспользоваться именем Амурсаны, «кото

/////////////////
1908 он
 *****Харбинд "Хүмүүн бичиг" сонин хэвлэгдэв. 

*******1908.1.19: "Монголия просыпается.
ЛОНДОН. «Агентство Рейтера» сообщают из Пекина, что Колочин, самый влиятельный из монгольских князей подал императору доклад о необходимости, в видах развития Монголии, учредить банк, построить железные дороги, развить горнозаводскую промышленность, организовать войска, содействовать торговле и промышленности, ввести народное образование, учредить дипломатический департамент и организовать полицейскую службу"./телеграмма. газета "Раннее Утро"/

****В 1908 г. в Нинся открылось управление для колонизации земель в провинции Ганьсу. К государственной присоединилась частная колонизация. Земли монголов разделили на две категории: на продажу и в аренду. Монгол-землевладелец сдавал землю Управлению, оно ее оценивало по категориям в зависимости от толщины слоя чернозема. В случае продажи, покупатель первые три года не платил, а затем начинал платить в рассрочку. Арендная плата и налоги первоначально делились пополам между госказной и монголом. Но большие площади плодородных земель за 50 лет перешли в полную собственность китайцев. Колонизация проводилась без землеустройства монголов.


*****1908.1.20:"Сегодня воскресенье. Оживленное движение китайцев, монголов. Еще вчера вечером раздавались выстрелы, развешивались праздничные украшения. Сегодня выстрелы праздничные с утра — говорят особенная трескотня начнется вечером. Торговая жизнь замирает. Празднество идет огульное,вероятно, огульное и пьянство. Чувствуешь общий подъем, как и у нас передбольшим праздником. А.А. Чернов усердно занимается, усердно коллекционирует, определяет; он время от времени экскурсирует в окрестности нашей стоянки. Погода стоит непостоянная. То светит солнце, то проносятся облака, мгла;то набегают ночные холодные ветры с севера, несущие за собой тонкий снег. В воздухе все еще холодно. Зима и предстоящая весна, ее солнце, борются между собой. Праздничные толпы нарядных китайцев и монголов сидят перед окнаминами обитаемого домика. Смешны, забавны закутанные китайцы, человек по 4–6 тащатся в колымагах, запряженных ослами, мулами, реже лошадьми. Проносятся красиво, гордо сидящие монголы в цветных халатах. Словно пришиты к седлу эти степняки: так ровно сидят они верхом на лошадях, составляя с последней одно стройное целое. Близится день и нашего выступления в дорогу..."/Kozlov P.K. The Diaries of the Mongolia-Sichuan expedition, 1907–1909/

*******1908.4.15: ...Через 12½ верст движения в том же юго-восточном направлении экспедиция достигла урочища Чангазен, где находился большой, широко распланированный, по-китайски, дом некого монгола, питавшего большие симпатии к сынам Небесной империи. Дом многочисленными постройками примыкал кключевому месту, ключевой площадке, посередине которой были устроены колодцы с приспособлениями для водопоя многочисленных животных, которыми когда-то располагал любивший китайцев монгол. Ныне его состояние заклю-чалось в этих, почти заброшенных постройках, и небольшом сравнительно (до200 голов), стаде баранов и яманов, из которых мы купили себе барана на (свежее) мясо. Мальчуган, подбежавший ко мне с почтительным (китайским) приветствием, был одет чисто по-китайски (деревенским мальчиком) и настолькопоходил во всех чертах на китайца, что весьма трудно было согласиться с доводами монголов о его монгольском происхождении. Мать его, дородная, краси-вая некогда монголка, выглядела монголкой, с весьма приличными манерами, обличающими ее знакомство с китайской благовоспитанностью.../Kozlov P.K. The Diaries of the Mongolia-Sichuan expedition, 1907–1909/

******Так, в 1908 году улясутайский цзянь-цюнь использовал стремление урянхайского даа-нойона Хайдыпа к власти, натравив его на русских. Это привело к возникновению напряженности в Урянхае. Однако силы были неравны. Через три года Россия не только восстановила, но и усилила своё влияние в регионе. Её политика свелась к созданию пояса полунезависимых-полуавтономных государств вдоль азиатской границы.

*******1908: when Cixi and the emperor suddenly died, Puyi became "the last emperor" - 2-year-old Emperor Xuantong. The empire's official ruler was a prince regent Zaifeng, Puyi's father.

****1908: "князь Ханда попросил меня отправиться с ним в путешествие из Урги в Пекин, а затем в Тяньцзинь и Шанхай. Князь никогда до того не видел моря. Он очень заинтересовался нашим судном. У нас была двухместная каюта, и я попросил его выбрать, на какой полке он пожелает спать – на верхней или нижней. Этот вопрос занял его надолго.

Он никогда не спал ни на какой кровати, ведь монголы всегда спят на подстилках прямо на земле или на полу юрт или дворцов. Он надавил на полку, проверил канаты, в сомнении покачал головой и в конце концов решил, что попробует поспать на одной из них, а приняв такое решение, обратился к вопросу, какая же из них это будет.

Он сказал: «Если я займу нижнюю, то ты будешь надо мной, что не совсем правильно, ведь рангом я выше тебя». Я согласился с ним в этом, но сказал, что это ещё с какой стороны посмотреть – верхняя или нижняя полка подобает человеку высшего статуса. Ведь если вдруг наш пароход пойдёт ко дну, то человек на верхней полке будет ближе к поверхности воды. Тут он немного почесал голову и наконец заключил: «Да, если я буду на нижней полке, то могу утонуть». И он выбрал верхнюю, вскарабкался на неё и оставался там на протяжении всего плавания в Шанхай. Ухабистая дорога по побережью, как он сказал, была бы хуже даже и монгольской пурги.

Когда мы прибыли в Шанхай, пароход пришвартовался на берегу, противоположном городу. Нам надо было перебираться туда на плоскодонке. Он очень этого испугался и спросил, как же ему спасать жизнь, если плоскодонка будет тонуть. Я сказал, что лучшим способом будет самому
доплыть до берега, и как мог объяснил, что такое плавать. Он сказал, что плавать ему никогда не выучиться, и спросил, нет ли какого-нибудь другого способа удержаться на воде до того, как тебя спасут.

Я сказал, что единственный для этого способ – хороший спасательный пояс. Он очень заинтересовался, и, как только мы ступили на берег Шанхая, он настоял на том, чтобы мы пошли в лавку, где торговали этими поясами, и заказал там целую сотню! Их он отправил в монгольские степи, где они, должно быть, лежат и по сей день в какой-нибудь юрте.

Вернувшись в Ургу, он распечатал один из этих поясов и показал его Живому Будде. Будда горел желанием проверить, действительно ли он сработает, и, когда на Толе была большая вода, они нацепили его на одного ламу и бросили его в реку. Он не утоп. Князь Ханда заявил тогда, что деньги, потраченные на спасательные пояса, оказались стоящим вложением./Из воспоминаний Франца Ларсона о князе Хандо-Дорджи/

****1908 оны хавар: Э. Тогтох Тав жинст тайж, цахар Баяр, Тогтох тайжтай нийлснээр Борхонуудын Баяр баруун гарын хүн буюу штабын дарга нь болсон гэдэг. Тэгэхээр Баяр гүний түүх Тогтох тайжтай салшгүй холбоотой. 1908-1910 оны хооронд тайж Баяр, Тогтох тайжийн хамтаар дайчин нөхдөө удирдан Хятад Чин улсын цэрэгтэй 100 гаруй удаа тулгаралтанд орж ялалт байгуулж байсан хэдий ч 1908 оны хавар Мүгдэн хотын орчим Хятадын байнгын армийн цэрэгтэй тулгарч хүчтэй цохилтонд өртөн аргагүйн эрхэнд Ар Монголын нутагт буюу Сэцэн ханы нутагт орж 4-н сар болсон байна. 
Тогтох, Баяр нарын дайны ажиллагаа Манжийн засаг захиргааг ихээхэн сандаргаж байсан тул Бээжингийн Засгийн газар тэдний эрэлхэг дайчдыг дарж чадахгүйгээ ойлгохдоо хамгийн муу аргыг хэрэглэн нутгийн монголчууд болон ахан дүүсийг нь харгислан дарамталж, “Тогтох, Баяр нарыг эргэж ирвэл харгислалаа зогсооно” хэмээж байжээ. Энэхүү байдлыг зогсоохын тулд Тогтохын отрядынхан арга буюу нутаг буцах болж, Гирин, эсвэл Цицикарт очихоор шийдэж, тэнд хүрэхийн тулд Дорнод Хятадын төмөр замын Оросын засаг захиргаатай тохиролцож, тэднээс тусламж гуйхаар шаардлага гарсан байна. Энэ талаар Элчин сайд И.Я.Коростовец КВЖД-ийн хамгаалах тусгай корпусын захирагч генерал Н.М.Чичагов, мөн Төмөр замын хэрэг эрхлэх газрын дарга генерал Д.Л.Хорват нарын хооронд нууц хэлэлцээ хийсний дараа Тогтох, Баяр нарын отрядад нутагтаа буцахад нь туслахаар болсноос гадна Эрхүүгийн цэргийн тойргийн штабаас 500 ширхэг /бирдан буу, сумны хамт олгохоор шийдвэрлэсэн байна.

******1908: Вторым серьезным образовательным проектом консульства в Урге было создание  трехклассной русской школы с программой Министерства народного просвещения, в которой обучалось 20 детей. В целях популяризации российского образования, консул предлагал принимать на учебу детей влиятельных монголов35, чего удалось добиться только в 1913
г. консулу А.Я. Миллеру. 

*****1908 оны эхэнд: " ....Спасаясь от преследоваия/посланных для его поимки / Тохтохо обратился к начальнику Заамурской стражи  генералу Чикагову л его защите и разрешение переити  со своей шайкой через полосу нашей Китайской железной дороги, дабы затем пробраться в Халху...". /"Девять  месяцев в Монголии". И.Я Коростовец/

*****...Plots of land are taken away from the Mongols by falsifying decrees of the Emperor, and are sold for a small price to Chinese colonists... Needless to say all money is transferred to the General and his associates. To frighten the Mongols and put an end to the increasing disturbances among them severe measures are being undertaken, which included execution of an official in Djungar [a district in Ordos]. The result was the opposite to the desired one: public unrest is increasing rapidly.../"The Horse That Leaps Through Clouds: A Tale of Espionage, the Silk Road, and the Rise of Modern China" by Gustav Mannerheim/
 ******

****1908.4.24: «...Белинский во время обратного проезда от Улясутая до русской границы секретными переговорами с некоторыми монгольскими властями, стараясь расположить к себе монголов, затрагивал весьма неуместный вопрос о возможности освобождения монголов от китайцев...»/Как сообщал в секретной телеграмме № 222 от 24 апреля 1908 г. титулярный советник Долбежев, согласно собранным им секретным сведениям/, 

*****1908.5.09: Kоростовец Бээжинд ажиллах Онцгой элчээр томилогдов.

*********1908.8.11: В1908 году те же мотивы дополняются сообщениями о китайских проектах постройки железной дороги между Ургою и Калганом, о проектах развития горной промышленности в Монголии, учреждения в ней школ (Донесение Шишмарева от 11/VIII 1908 г. № 832).

****1908.8.18: Онцгой элч Коростовец Бээжинд ирэв.

****1908: на месте джунгарского монастыря Шара-сумэ была построена крепость в качестве резиденции нового управляющего. 

****1908.12.02/15/: "Русское Слово". телеграмма. ТИЕНЦЗИН, 2(15),ХII. Голод среди населения увеличивается. Много смертей. Китайские власти вошли в сношения с русским послом о разрешении льготного тарифа при перевозке по китайским дорогам 7000 вагонов хлеба голодающим.
Марс обитаем

*****1908.12.02/15/: "Русское Слово". телеграмма. СЕВАСТОПОЛЬ, Военный суд слушал дело о китайце Тьян-цен, обвинявшемся в том, что он, прибыв из Китая с товарищем своим Чванном, убил его и завладел его товаром. Подсудимый объяснялся по-китайски через переводчика. Суд приговорил его к смертной казни через повешение.

****1908.12.15:"Жертва китайского придворного этикета
Из Тиенцзина телеграфируют газете «Daily Mail», что по неумолимым требованиям этикета с момента вступления на императорский престол малолетнего Пуйя мать его лишена была права приближаться к священной особе нового богдыхана. В течение нескольких суток, пока не была разыскана и привезена в Пекин бывшая мамка Пуйи, несчастный ребенок горько плакал, разрывая своими жалобными воплями удрученное сердце матери. Но когда оказалось, что и мамка не в состоянии утешить младенца-императора, обезумевшая мать, не видя выхода из своего невыносимого положения, дошла до состояния полного безумия и лишила себя жизни в приемной зале императорского дворца"/"Вечер"/

//////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////
1909:

*******1909: В своем указе 1909 г. Богдо Жавзандамба-хутухта сообщает, что «сейчас в Монголии наступило время подумать, как укрепить религию и государство, защитить наши земли и найти способ, как жить долгое время спокойно и счастливо.
Вы не только счастливо не будете жить, сидя сложа руки и лишившись всего этого, но будете терпеть различные страдания и не сможете владеть землями. И зная истину, я не могу не напомнить всем вам, что не будет пользы от того, что все монголы будут поклоняться восьми моим образам, и потому не сообщив то, о чем я знаю, не смогу просто спокойно сидеть...
Об этом пусть хорошенько подумают ваши ноены и чиновники, и как только, так сразу же доложите мне»*.

*******1909.2.17: г. генерал-губернатор Маньчжурии Си Лян подал в Пекин план китаизации монголов. Предполагались искоренение их старинных обычаев и законов, передача разработки природных богатств одним китайцам323. В докладе губернатора предлагались меры того, как проводить китаизацию монгольских земель путем слома традиционной общественной системы монголов. Предлагалось вводить провинциальное управление, использовать доходы от китайских колонистов на проведение других реформ, а главное – вести просвещение монголов: "Оно даст толчок умственному развитию, и они не будут так фанатичны, и не будут слепо верить тем предрассудкам, которые укоренены в монголах". План был одобрен. Началось "просвещение" – прежде всего, насаждение китайского языка. Для подавления протестов были посланы войска, применялись пытки и казни. К трем восточным провинциям Маньчжурии были насильственно присоединены монгольские земли.

******In 1909, the Qing government approved the “colonization plans” and the project of the agreement with the Mongolian rulers allowing the sale of areas suitable for agriculture in favor of the Qing court very cheaply. The threat of assimilation and the loss of national identity as well as the increased economic pressure pushed Mongolian elites and common people to the liberation movement. https://www.hse.ru/data/2016/02/03/1137666113/119HUM2016.pdf

******1909.3.28: Вай-у-бу согласилось на создание консульства в Улясутае.

*****1909: Кяхтинским пограничным комиссаром был назначен полковник Хитрово. Министерству иностранных дел почему-то это назначение не понравилось; оно отобрало заведование своей агентурой от пограничного комиссара и передало его драгоману генерального консульства в Харбине Г. К. Попову, отпустив ему на агентурную разведку в год 6.000 рублей.

******1909.5.02: Мотивируя свою точку зрения интересами монгольского скотоводчества, князья остаются при прежних решениях. Они ходатайствую об оставлении Халхи в настоящих ее условиях; когда же весною 1909 года они созываются в Ургу на совещание, оказывается, что вопрос о железных дорогах обсуждению не подлежит, ибо «уже последовало категорическое предписание из Пекина о том, что железная дорога должна быть построена во всяком случае» (Донесение его же от 2/V 1909 г. № 531). 

*****1909.5.03: «Монгольским ханам и князьям, вызванным в Ургу, был предложен на обсуждение и заключение устав Богдо-хана (по поводу “новой политики” манчжуров. — Ж. У.) по следующим вопросам:
1. О представительстве от Монголии на будущем пекинском парламенте.
2. О реформе монгольского управления и об учреждении губернаторства в Урге.
3. О земледелии.
4. О военном устройстве и обучении войск.
5. О необходимости народного образования — всего в 200 пунктах»

1. Предполагаемая реформа в области военного дела в Халхе, где было принято
решение о замене отрядов монгольской пограничной стражи китайскими регулярными войсками, для России представлялась крайне невыгодной, так как в то
время у россиян сохранялись дружеские отношения с монгольскими воинамипограничниками. А во-вторых, отряды китайских войск станут опорными пунктами китайской колонизации приграничной полосы с возникновением густонаселенных военных поселений.
Надо отметить, что китайцы действовали чрезвычайно активно: в шести верстах от Урги недалеко от урочища «Российский дэнж» приступили к постройке
казарм на 7–8 тысяч человек, а всеми работами руководили ургинские китайские
подрядчики. Китайцы устанавливали телефонную связь между Ургой и Кяхтой.
/Из секретного донесения тайного советника Шишмарёва из Урги от 2 мая
1909 г. за № 531 по вопросу о положении во Внешней Монголии/

******1909. Постоянный врач у консульства в Урге (С. Цыбыктаров)
появился только весной 1909 г. (проработал до 1921 г.) 19. К консульскому врачу обращались больные из всех аймаков и округов Монголии и прилежащих к ней регионов, даже Тибета, что укрепило в сознании аратов и знати благоговение перед российской медициной. Доктор С. Цыбыктаров был приглашен для прививания оспы при ямыне маньчжурского амбаня20. При
финансовой поддержке Русско-Китайского банка и фирмы «Коковин и Басов», С. Цыбыктаров открыл клинику с несколькими отделениями и аптеку с профессиональным провизором.
С 1910 г. в медицинском учреждении на деньги Дипломатической миссии в Пекине (2000 руб. в год) существовала и бесплатная амбулатория для монголов 21 . Консульство в Урге в 1910 г. предлагало создать казенные амбулатории не только в столице, но и Заин-гэгэн-курене и Цзянь-цзюнь-ван-курене, где проживало большое количество русских. 

****1909.6.03: г. и.о. консула в Уляссутае В.В. Долбежев направил посланнику Г.А. Плансону секретно снятую в ямэне улясутайского цзянцзюня копию карты Урянхайского края с печатью его правителя Гамбо-дорджи. В течение 1909 г. он собрал ценные сведения о мерах по укреплению и колонизации китайцами Алтая, о количестве солдат в Шара-Сумэ, организационной структуре войск, материальном обеспечении жизни крепости, административном делении китайских киргизов в ведении амбаня Си Хэна, а также подготовил характеристики некоторых ухерид и описания их алтайских кочевий. В сотрудничестве с консульством в Чугучаке в феврале 1910 г. (в Шара-Сумэ был командирован агент) ему удалось получить внемасштабный план (схему) города

***1909.9.03: "...Nous sommes restes que huit jours a Ouliassutai.../"Le 3 septembre notre caravane se remmettait en route. La missione de Lacoste dans la Mongolie"/

******1909.10.03-нд Өргөөд анхны европ эмнэлэг нээгдэв. 1902 онд Петербургын Цэргийн эмнэлэгын Академыг дүүргэсэн их эмч Санжимытап Цыбиктаров ганцхан сарын дотор 200 орос, 300 хятад, 700 монгол хүнийг амбулаторид үзэв.

****В 1909 г. цинские правители превратили Баргу в Хулунбуирское да-отайствo баргутские чиновники были отстранены от власти и заменены китайцами.' Началось заселение Барги ханьцами, усилился налоговый гнет. 

Диссертации по гуманитарным наукам - http://cheloveknauka.com/russko-kitayskie-otnosheniya-v-1911-1915-gg-1#ixzz6oKnu5VjB

*****1909: «…в селе Агинское одна из буряток не могла родоразрешиться. Призвали ламу, он построил шалаш, расставил свои молитвенные атрибуты, дал роженице в каждую руку по белой мыши и стал читать молитвы и заклинания. Но все это не помогало. Тогда родственники поехали за акушеркой В. Вампиловой. Та помогла роженице, предварительно выслав ламу из комнаты, и все прошло благополучно..."/Вот что писал в очерке А.И. Термень, посетивший Агинские степи/

********1909.10.31-11.31: "Многоважаемый Николай Николаевич,
...Руднев пишет мне, что Рамстед на Орхоне нашел большой уйгурский каменописный памятник 50000 знаков. Он же пишет что из Монголии вести грустные, китайская колонизация идет страшно быстро, число проходящих через Ургу китайцев значительное... Крепко жму руку. Искренний Вам 
Сергей Ольденбург."

*****Монголд бараг 50 жил консулоор ажилласан Шишмарев 78 насандаа чөлөөнд гарав.

****Хиагт дахь хилийн комиссараар хурандаа Хитрово томилогдов.

//////////////////////////////////////////////////////////////////
1910 он

*******1910.2.01:Манж сайд Сань До гэгч хүрэлцэн ирж үүргээ гүйцэтгэж эхэлсэн байна. Хүрээнд ирээд түүний дав дээр гүйцэтгэх үүрэг бол шинэ засгийн бодлогыг шуурхай хэрэгжүүлэх явдал байжээ. Тэр юуны урьд Хүрээний сайдын хэрэгцээнд Түшээт хан, Сэцэн хан, Их Шавиас нийлүүлдэг зүйлийн хэмжээг үлэмж нэмэгдүүлснээс гадна Хүрээний лам нарыг цэрэг болгож, Өвөр Монголд бослого гаргаад, Халхад нэвтрэн ирсэн Тогтохын удирдсан ардын бослогыг даруулахаар явуулах гэж оролдсон. Саньдо прибыл во Внешнюю Монголию проводить "новую политику". Для увеличения военного контингента около Их-хурэ были построены казармы, рассчитанные на дивизию.
Им было учреждено бюро по колонизации халхасских земель ханьцами. Одновременно полковником Танг Цзайли стали заменяться монгольские караулы китайскими на границе с Россией. 

****В 1910 г. консул в Улясутае.

****1910.3.26: в Урге между тремя монгольскими ламами, находившимися в нетрезвом виде, и служащим одной китайской лавки произошла драка. Арест лам вызвал стечение толпы, разгромившей лавку и вступившей в столкновение с китайскими солдатами. Прибывший к месту происшествия амбань Сань-до был встречен градом камней. Последовавшие затем аресты, дознания, допросы и пытки вызвали повторные уличные беспорядки, на которые Пекин реагировал устранением от должности нескольких приближенных к хутухте лам, в том числе его ближайшего помощника Шандцзодбе (Управляющий монастырским имуществом), как главного виновника беспорядков. Хутухта протестует, полемизирует с Пекином, неоднократно, но безуспешно посылает туда для подкупа нужных людей крупные суммы денег.

******1910.3.29: Обращает на себя внимание указание ургинского ген. консула на происходящее в этот период усиление влияния хутухты, который становится политическим центром движения и «руководителем положения» (Тел. его же от 24/111 1909 г. № 374). Разыгрывающийся в 1910 г. конфликт между хутухтою и амбанем в Урге приобретает в такой обстановке сугубо политический характер и дает внешний толчок дальнейшему развитию событий. К характеристике создавшегося положения следует указать на то, что поводом для указанного конфликта послужил факт, который при других обстоятельствах не должен был выйти за пределы обычной хроники происшествий. 
Между тем его отношения с местными китайскими властями осложняются новым инцидентом, разжигающим китайско-монгольскую вражду и усиливающим взаимное озлобление. [6]

Чтобы «досадить» китайцам, он требует от амбаня очистить от торговых палаток главную площадь ургинского дамского города, служившую единственным торговым рынком для китайских, монгольских и русских купцов. «Воспользовавшись этим, — рассказывает русский генеральный консул в Урге,— Сань-до с разрешения пекинского правительства отвел для китайского рынка большую площадь около амбаньского ямыня, приказав огородить ее, выкинуть флаг и обложить торгующих сбором. Он проектирует постройку в Урге китайских кожевенных, мыловаренных, шерстопромывательных и даже суконных фабрик. Когда рывок китайский и монгольский был по распоряжению амбаня переведен на указанную площадь, хутухта послал кн. Намсарая объявить монголам, что они должны по-прежнему оставаться и торговать на площади дамского монастыря. Правитель Сань-до донес в Пекин о неисполнении хутухтою и шамбинским управлением высочайшего повеления богдыхана относительно Шандцзодбе и да-лам, а также распоряжения пекинского правительства по поводу ургинского торгового рынка»... В заключение консул указывал на возможность громкого следствия и на предстоящую присылку в Ургу китайских войск с карательными целями.

Конфликт хутухты с китайскими властями занял весь 1910 год (Записка Шишмарева, датир. 1910 г., донесения его же от 29 и 31 /III 1910 г. № № 328 и 344, донесения Лавдовского из Урги от 20/XI 1910 г. № 1229).

*****1910.4.07: «В ожидании Далай-ламы. Когда 5-й Далай-лама во второй раз приехал в гости к богдыхану, император принял его торжественно, как царственного главу независимого Тибета./ "Санкт-Петербургские ведомости".
****1910.4-р сар: Жан Золины цэрэг босогчдыг мөрдөн хөөж, цохисоор байсан тул Тогтохын отряд хүчин мөхөсдөж эхлэв. Эл хүнд үед Тогтох, Баяр нар Оросын нөмөр нөөлөгт орохоор шийдэж, Тогтох тайжийн үеэл дүү Найданжавыг (урвасан хулгай Найдан ван гэгддэг Найдан ван болой.  Харбин руу явуулж тусламж гуйсныг Оросын тал дэмжиж Өвөр Байгалийн албан захирагчид Тогтох, Баяр нарын гэр бүл, ах, дүү төрөл төрөгсөд, цэрэг дайчдыг хүлээн авахыг даалгажээ. Ийнхүү тэд Ар Монголын Сэцэн хан аймгаар дамжин 1910 оны 4-р сард Акши уездийн Шинэ-Дурулгуев суурингийн орчмоор Оросын хилийг давж, Хаант Оросын Засгийн газраас улс төрийн орогнол хүссэнээр Оросын Засгийн газар Тогтох, Баяр нарыг найр тавин хүлээн аваад улмаар Дээд-Үд (одоогийн Улаан-Үд хот) уездийн Харагантын волостийн буриад нутагт 2000 десятин газар олгон төвхнүүлсэн гэдэг.
Хэзээний шазруун, өөрийн гэсэн бодолтой цахар тайж Баяр 1911 оны хавар Тогтох тайжаас салж, тасран нүүж Чита хошууны Авдеевын булаг хэмээх газар өөрийн харъяаны таван гэр бүлийг авч очин 1912 оны эхэн буюу өвлийн адаг сарын 23-н хүртэл нэг жил хүрэхгүй хугацаанд амьдарчээ. Энэ тухай Тогтох тайж дурсахдаа: “Баяр бол...захирагсдаа удирдах, чадвар цовоо сэргэлэн, шийдэмгий чанараараа...аян дайны турш найдлагатай туслах минь байсан. Би түүнд тусгай отрядуудыг захирахыг даалгадаг байв. Дутагдал гэвэл яс хаядаг, шазруун, бүхнийг тэр бүү хэл намайг ч захирахыг хүсдэг” хэмээн Баяр гүнийг тодорхойлж байжээ. Тогтох, Баяр нар Оросын нутагт амар сууж болох байсан боловч 1911 оноос Ар Монголд Манжийн дарлалыг эсэргүүцсэн хөдөлгөөн хүчтэй өрнөж, Монгол улсын дахин сэргэн мандалт, тусгаар тогтнолыг зарлахаар бэлтгэж буйг туйлаас талархан хүлээн авч зүгээр сууж чадсангүй! 

******In April 1910, about 80 Chinese soldiers from an Urga battalion attacked Tokhtogo and his comrades in Tsetsenkhan aimak of Khalkha region the night before they crossed the border. Tokhtogo’s men killed 31 Chinese during the fight and took six hostages, executing them after interrogation. According to his own account, Tokhtogo lost just two men in action, one of them his son. In the end, Tokhtogo entered Russian territory with 47 male Mongolian comrades, weapons, and more than 200 horses. Yet the plan to hide the secret hideaway of the Mongolian rebel had failed (Tokhtogo 1910: 216 –see historical supplement, this volume; ‘Uchenie Tokhtokho-Taizhi’ / ‘The teachings of chieftain Tokhtogo’, Zabaikal’skaia nov’ [Transbaikal News] 12.6.1910 (25.6.1910): 3–4).

*****1910.8.28: "Having changed our mixed caravan of oxen and horses for eight camels, we started again for the frontier post of Suok, hoping there to get hold of some hunters. A march of six hours took us out of the Achit plain, well up into the foot-hills of the Altai. Marching up a dry water-course, we were struck by the arid nature of the hills...
Though marked large on some maps, it is merely a small Chinese frontier post on the main Kobdo- Biisk route. When we were there it consisted of no more than half a dozen yurts, occupied by a small official and a few disreputable soldiers. They had no uniform but a blue " jumper," which had a glaring red " disc " on the breast, covered with Chinese characters; and their arms embraced every description of antique gas-pipe. The head-man was most kind and obliging. We drank tea with him in his stuffy little yurt, overheated with a Russian stove, while he looked at our passports. Their size and colour im- pressed him, but I doubt very much if he could read them, though he pretended to do so. Chinese etiquette demands that a call should be returned immediately..." 
/"Unknown Mongolia" by Douglas Carruthers/

******1910.9.14: "...we camped close to an upper tributary of the Kobdo River, amongst Mongols, unmistakable by their untidiness and dirt ; on the following day, without any change of scenery, climate, or political division, we found ourselves amongst a new people — the Kirei. This may not seem of importance to the general reader, but in reality it represented an ethno- graphical change of great and unusual interest. We had in a day passed out of the Buddhist-Shammanist world into the Mohammedan world — from the Mongol to the Turk. In fact, we now entered, at a distance of 3,000 miles from Mecca, the farthest outpost of Islam in Asia.
I well remember, while riding along with our Mongol horsemen, accosting the first follower of the Prophet whom we met in the course of our journey, and re- marking on the natural politeness with which he invited us to his yurt. Within, a fine old gentleman — a perfect Turkish type — rose to greet us. With a word of welcome, which in other Mussulman countries could only have been extended to co-religionists, he bade us be seated. His dwelling was a yurt of the ordinary construction, yet very different in appearance to that of the Mongol yurts. Here we not only felt at home, but greatly appreciated the cleanliness of our surroundings and the true hospitality and exquisite manners of our host.
These well-made yurts, covered with white felt, were in direct contrast to the black, torn, and ragged tents of the Mongols. The interior spoke of prosperity, and showed a distinct appreciation of comfort. Clean carpets of felt covered the floor, and many household belongings stood around the sides — gaudily-coloured boxes, a bed, quilts and cushions, saddlery and a falcon ; while the right-hand side of the tent displayed a profusion of cooking-pots, kettles, kummis-bags, and other signs of a commissariat, such as would arouse the envy of any Mongol housewife. No little Buddhist altar adorned the head of the yurt, no lazy priest lounged on the seat of honour, while, in place of poorly clad and disreputable- looking inhabitants, we were delighted to see rosy- cheeked children, and plump, healthy-looking women, clad in becoming costumes of black and white. The men, too, were of remarkably fine build as compared with the Mongols. There was almost an appearance of opulence in these Kirghiz encampments ; in com- parison with the Mongols and Uriankhai, these Kirei tribesmen might be described as "gentlemen-rovers," rich in flocks and herds, well-housed, owning a fine country, and with sufficient leisure at their disposal to indulge in horse-racing and in falconry..." /"Unknown Mongolia" by Douglas Carruthers/

*********1910.8:  г. чин-ван Су Высочайшим указом был назначен министром колоний. Так монгол стал главным исполнителем политики китайской колонизации Монголии. На совещании между чиновниками: князем Су, Цзай Тао, Юй Ланом и Инь Чэном было признано необходимым ввести воинскую повинность в Монголии и Тибете. Был принят проект, который разрешал служилым маньчжурам переселяться в Монголию. Это должно было укрепить позиции цинского правительства в Монголии, а также создать там слой профессиональных военных, которых при случае можно было бы использовать для "усмирения" местного населения.

**********1910.9:вышел доклад министерства колоний о проектируемой конституционной реформе, углублявший колонизацию.

1910.11.03: К переходу от политики пассивной благожелательности к определенным «мерам давления» особенно настойчиво звал русский посланник в Пекине. Останавливаясь на [9] мероприятиях, проводимых китайцами в Монголии, направленных к укреплению в ней китайского влияния, Коростовец предлагал, договорившись предварительно с Японией и Англией и опираясь на их поддержку, понудить Китай к сохранению в Монголии status quo и к отказу от введения там военных преобразований (Депеша Коростовца от 3/XI 1910 г. № 104
****

******1910.11.26:«Что же касается настояний на сохранении за последним его должности, то мы опасаемся, что такое вмешательство во внутренние дела Китая может лишь повредить хутухте, поддерживать же эти настояния какими-либо мерами давления не входит в виды императорского правительства» писал Козаков Коростовцу, (Тел. Козакова от 26/XI 1910 г. № 1737).

******1910.12.03: "правительство считает вообще принятие слишком сильных мер воздействия на Китай в настоящий момент вдвойне опасным», что оно боится, во-первых, могущих возникнуть в Китае волнений и, во-вторых, возможности бросить тем самым Китай в объятия Америки" /Малевский-Малевич писал Коростовцу/(Письмо Малевского-Малевича от 3/XII 1910 г.)

*****1910.12-р сар: полк Ю-Хоа разместился в восточной Халхе.

No comments:

Post a Comment

Note: Only a member of this blog may post a comment.